Откуда ты, Жан? - [12]

Совсем рядом с кладбищем городской парк культуры и отдыха. Здесь яркое солнце, аллеи, посыпанные жёлтым песком, по сторонам дорожек — гладко подстриженные сочно-зелёные кусты. В центре парка — на площадке, в окружении толстых цепей на чугунных столбах, мраморный памятник с горящей наверху звездой: братская могила. Здесь похоронены красные бойцы, погибшие при освобождении Казани. Харис и Ваня подошли к памятнику, положили цветы к его подножию, помолчали немного, склонив головы, затем, как было уговорено, пожали руки, заверив друг друга, что будут навеки работать вместе и жить в дружбе. Конечно, думали они, хорошо летать на самолётах, искать золото или водить корабли по морям и океанам. Но пока что Ваня и Харис об этом не мечтают. Они будут водителями трамваев. Будут стоять у трамвайных штурвалов не хуже капитанов! И это не далёкая мечта, нет, она рядом и непременно сбудется.

Мальчики возвращались домой взволнованные, словно за спиной у них выросли крылья.

На другой день снова пришли к памятнику — посмотреть на свои цветы. Если не завянут — значит, красные бойцы приветствуют желание обоих навеки стать водителями трамвая.

Но чашечки цветов уже закрылись, вялые, обессиленные листья поникли. Харис расстроился. Однако Ваня тут же утешил его: не весь же век быть водителями, надо послужить и в армии. Когда исполнится двадцать лет, их призовут непременно. И там будет возможность стать красными командирами. Для этого конечно, следует готовить себя заранее. Но Ваня не из тех, которые ждут, когда яблоко созреет и само упадёт в рот. По гребле и плаванию занимает в школе первое место. По гимнастике да ещё борьбе, правда, дела его неважные. Завтра же надо записаться в кружок физкультуры. А то сколько времени пропало зря! Другие, должно быть, уже далеко вперёд ушли.

— Да, будем догонять их, — согласился Харис.

Ваня спросил его:

— Вместе?

— Как всегда. Навеки, — повторил тот клятву.

Кому быть атаманом?

— До экзаменов остаётся мало, всего три недели, — сказал Харис. — Потом, дней через десять, получим свидетельство за семь классов. И — к дяде Сафиулле в трамвайный парк. Начальник, говорят, сердитый. Не будет ли против?

— Не будет, — заверил Ваня.

У ворот появилась ватага мальчишек. Все в майках, без фуражек. Харис подмигнул Ване: встречай, мол, гостей. Загоревшие на солнце ребята вошли во двор и, громко разговаривая, окружили Ваню и Хариса.

— Ну что? — спросил Андрейка, длинный, как удилище. — Айда к сараю?

— Пошли, — сказал Харис.

Ребята направились к дровянику. В руке у Нигмата учебник. Андрейка тоже держал под мышкой толстую книгу. Почти у всех из карманов торчали вдвое сложенные тетради.

Гумер нёс в руке футбольный мяч. Можно подумать, что ребята готовились к экзаменам и, устав заниматься, решили погонять мяч. Но почему-то все разговаривали, употребляя слова из какого-то жаргона.

— Косой, макароны принёс?

— Эх, чёрт, забыл дома, — всполошился Гумер. — Если найдёт пахан…

— Рви, пока трамваи ходят, — скомандовал Андрей.

Передав мяч Нигмату, Гумер побежал к воротам. Ему крикнули вдогонку: «Возвращайся мигом!»

Ребята уселись на траве под высоким тополем у сарая.

— Эх, и дадим же мы жару! — сказал Андрейка, запуская пальцы в густую копну своих волос.

— Давай, не тяни резину, — поддержал Нигмат. — Наяривай меха! Пусть развяжутся языки у тех, кто хочет стать атаманом.

Ваня и Харис переглянулись, не понимая, что задумали пришедшие.

Андрейка важно сунул руку в карман и вытащил оттуда блестящую железку — обломок ножа, затем — небольшой брусок. Из другого кармана достал покрытый зеленоватой ржавчиной патрон. Мальчишки вылупили глаза.

— Как бы не взорвался! Не держи на Ваню! — предупредил Яшка.

— Сейчас на Хариса направлю. Конец тебе, алла-бисмилла, — пошутил Андрейка. Посмотрите-ка, ребята, — сухо ли под Чемберленом?

Харис молчал.

— Так и взорвётся. Ни с того, ни с сего, — усомнился Ваня. — Держи на меня свой патрон — я не боюсь.

— Не боишься?

— Чего бояться? Не в церковь же идти, — усмехнулся Яшка.

— И ресница не дрогнет, — сказал Ваня.

— Даже не шевельнётся?

— Нет! Потому что патрон взрывается только в стволе ружья. Когда его кресалом чиркнешь.

Андрейка, зажав патрон ладонью, сказал:

— Если так вот схватишь, будет как в стволе. А вот и кремень! — положил он вату на брусок и ударил по нему железкой. Вата задымилась.

Нигмат, карабкаясь, как обезьяна, влез на ветку тополя и, сложив ладони рупором, крикнул сверху:

— Слушайте, слушайте! Их высочество шахиншах Иван держит экзамен: быть ли ему атаманом. Смотрите все, чтобы не сожалеть о неувиденном!

— Ну, герой, готов ли ты умереть? — помахал Андрейка ватой, затрещавшей на ветру огнём.

— Готов, — сказал Ваня. Синие глаза его уставились в одну точку — в патрон.

— Ещё не поздно, — предупредил Андрейка. — Если что случится… не обижайся!

Видать, он и сам беспокоился, не зная, чем эта затея закончится. Голос дрожал, а рука подносила к патрону трещавшую вату неуверенно. Гумер, прибежавший из дому, совсем растерялся — он держал рукой оттопыренный карман и, широко раскрыв глаза, глядел на патрон с удивлением.

Каждый понял: это последнее испытание двух соперников, не разделивших атаманства. И до этого не раз они сцеплялись как молодые петушки. Но сегодняшнее испытание решающее. Кто победит сейчас, тот я будет командовать…