Откуда берутся эльфы - [73]

Только однажды эта чудная связь помешала, когда профессор посчитал возможным взять у них на анализ кровь. Хотя прибор для забора был специальный детский, действующий мгновенно, однако взять кровь смогли только у одной - одновременно с уколом остальные тут же отбежали на четвереньках (потому что так передвигались быстрее), при этом дрожали и недовольно свистели. Четвёртая вскоре к ним присоединилась, и пришлось на этом сбор анализов прекратить, потому что выглядели малыши слишком встревоженным. Как предположил профессор, они не знали, что такое боль, и испытанного одной хватило, чтобы передать свой опыт остальным.

Никто и не сомневался.

Тогда, случайно столкнувшись с Афиной, Элидес с удивлением услышала намёк, что от неё ждут извинения.

- Я? - Опешила она, смотря на свою бывшую охранницу. - Я должна просить прощения?

- Конечно! За то, что выставила меня без объяснений с работы!

- У меня была причина!

- Да, конечно, конечно. Но если ты хочешь, чтобы мы снова подружились, давай, извиняйся!

- С чего ты вообще решила, что я хочу с тобой мириться?

- Ага! Сказала, мириться, значит, понимаешь, что мы в соре?

- Да ничего похожего!

- Эли, ты невыносима! Вроде умная девушка, а иногда как осёл -животное такое упрямое. Говорят, оно от упрямства может даже помереть, но есть не станет! В общем, надумаешь - я жду.

Прокричав это, Афина отправилась обратно на кухню помогать своему мужу с готовкой. Это тоже в голове не укладывалось. Почему она променяла работу в такой сложной и уважаемой профессии на кухню? Мало того, она выглядела счастливой, как будто всегда только о таком и мечтала!

Недовольство собой и всеми остальными так и кипело в груди у Элидес, не давая спокойно вздохнуть.

Потом настал счастливый день, и команда Скрепки вернулась с установкой водного терраформирования - самым дорогим приобретением за историю Плесирки.

Прибывшие вышли из транспортной машины, довольные, весёлые, Тиходол расправил плечи, улыбнулся и огляделся с такой радостью, будто попал в родной дом, по которому скучал. Первым делом он подошёл поздороваться именно к Элидес, а та, кусая губы, отговорилась важными делами и сбежала, спряталась в детской. Страшно, было очень страшно.

А потом она притворилась больной и сидела в комнате, оставив малышей на Лири. Хотелось пострадать, ведь ничего не складывалось. Она была влюблена по уши, но не могла понять, что с этим делать.

Когда Элидес удалось с собой совладать, она привела себя в порядок, проверила, хорошо ли сидит любимое лиловое платье и пошла в детскую. Кто отвлечёт от головной боли лучше малышей?

В детской на диванчике сидел Тиходол, а девчонки стояли перед ним -четыре одинаковые копии в розовых платьях и с нелепыми, но милыми заколками на пушистых тонких волосах. Он был выше Элидес на голову, крепким и крупным, малышки от этого на его фоне казались ещё меньше, как гномы перед великаном.

Элидес замерла у двери, боясь нарушить тишину, и не могла налюбоваться открывшейся картиной. Его профилем, аккуратной стрижкой, его широкими плечами и тем серьёзным и одновременно ласковым взглядом, которым он смотрел. Что-то происходило. Его ладонь по очереди прикасалась к их головам.

- Уки, Уми, Уни и Уга.

Раздалось воркование и свиристение, очень нежное. У Элидес даже дыхание перехватило. Похожее на тот звук, к которому Тиходол долго прислушивался перед отлётом. Кстати, с тех пор Элидес этот звук не слышала. До сего момента. По всему выходило, что этот звук обозначает именно его.

- Что это? Что ты сделал?

Тиходол вздохнул:

- Я дал им имена.

- Но с какой стати?

Тиходол внимательно посмотрел на неё, слегка поморщился и нехотя ответил:

- Дело в том, что имена детям у них, оказываются, дают отцы.

У Элидес челюсть отвалилась.

- Откуда ты знаешь?

- Я слышу, Эли, слышу, что они говорят. Они называют меня папой. Вот, слышишь?

Тот самый звук!

- Этот звук означает папа?

- Звук? - Он задумался. - Ты слышишь звук? Нет. это похоже на наши слова, только странные, они говорят прямо в моей голове, обычными детскими голосами.

- Да ты! Не может быть! Я их не слышу, почему ты?!

- Это. ладно, признаю, это моя способность. Как у тебя чувствовать живое. Как у Лиринарии успокаивать душевную боль, а у Армира - лечить телесную. Профессор прав, глупо отрицать очевидное - мы раса, у которой есть особенности. - Закончил он почти сердито.

- Но почему они решили, что ты папа?! - Закричала Элидес.

Он внимательно посмотрел на неё.

- Потому что ты относишься ко мне. как к мужу.

- Что?!

- Любишь меня так, как жена любит мужа.

- Это неправда! - Элидес даже ногой топнула.

- Поэтому они и считают меня отцом. И сказали про имена, которые может дать только отец. И даже какие имена они хотят.

Мысли Элидес лихорадочно заметались.

- Лиринария унимает душевную боль, а Армир телесную? Значит, вместе они идеальный доктор? Может, им пожениться?

Тиходол улыбнулся и отвёл глаза.

- Они не выказывают такого желания. Зачем ты уходишь от разговора, Эли? Тебя смущает, что я знаю о твоей любви? Но разве это не прекрасно? Я очень рад.

Элидес снова собиралась крикнуть, что это неправда, но осеклась при виде зелёных глазищ, которые глядели на неё с недоумением. У малышек теперь были имена, они были горды и довольны, но им не нравилось, что мама кричит.