Открытый сезон - [46]

Вдруг он понял, что должен делать. Пальцы его тихо пошарили среди опавших листьев, отыскали маленький камешек, выковыряли его из промерзлого лежбища. Он тщательно прицелился в сторону болота, где-то позади себя и перед тем, кто двигал куст. Потом швырнул камень.

Звук, когда камень опустился в двадцати ярдах, получился ощутимый и естественный. Именно такой звук издаст человек, когда спотыкается и ломает что-либо.

Это был именно тот звук, который мог бы издать любой человек, если бы он только не лежал замерев и прижавшись к земле в схватке за свою жизнь. Кен, Арт или Грэг, которые пошевелили куст, должны будут принять один из двух возможных вариантов. Либо они поверят в этот звук и последуют за ним, но тогда он свободно может достигнуть берега. Либо, не поверив звуку, решат, что это намеренное отвлечение и вернутся к озеру, справедливо полагая, что он вернется к нему. И в этом случае он будет их ждать, загнанное животное, еще более осторожное, чем охотники, раненый дикий кабан, готовый прыгнуть из куста и пустить в ход клыки, прежде чем грянет выстрел.

Если бы там был один, а не двое. Но ведь они должны же были разделиться?! Один наверняка в лодке, другие двое прочесывают берег ярдах в ста или двести друг от друга. Но с кем же в таком случае он имел дело? И где конкретно находится этот человек?

Мартин двигался старательно, медленно и в полной тишине. Время не в счет. Глаза его быстро двигались — голова вертелась из стороны в сторону, внимательно оглядывая кусты. Ничего. Кроме спокойной воды озера. Всего лишь в ярде или около того впереди. На полпути между островом и берегом взад и вперед медленно курсировал Грэг в резиновой лодке. Значит человеком, шедшим за ним, мог быть Кен или Арт.

Мартин задержал дыхание и стал ждать. Он молился, что бы кто бы там ни был совершил ошибку.

И тогда он увидел обутую ногу. Он мог дотянуться до нее рукой. Шнурованный ботинок и толстый охотничий носок, опущенный поверх него. А ведь он даже не слышал, как эта нога появилась здесь. Она ведь почти наступила на него. А там выше есть и бедро, и тело, и мозг, готовый отдать команду пальцу нажать курок.

Он не был готов к этому. Это нечестно. Внезапные, не поддающиеся контролю слезы перехватили дыхание, задыхаясь, он начал выпускать из груди всхлипывания. Вдруг что-то щелкнуло и рыдание перешло в вопль. Он вцепился в ногу и тащил, пытаясь подняться на ноги. Ствол ружья крепко врезался в его голову, послышался страшный грохот. Но это не он, в него не стреляли. Все пришло в фокус. Над ним стоял Кен, широко раскрыв глаза в шоке от того, что попался и яростно боролся, не позволяя вырвать у себя ружье.

Там, на озере, Грэг вытянулся во весь рост в лодке, пытаясь разглядеть, что происходит.

И он сам, царапающий и колотящий руками лицо Кена. Кен валится, он сверху, слепо отталкивая ствол ружья от своего лица. Наконец, незащищенные половые органы Кена и удары кулаком еще, еще и еще.

Раздался пронзительный вопль Кена. Он выпустил ружье в попытке освободиться. Через секунду ружье оказалось в руках Мартина и тот резко повернул его, чтобы выстрелить, сильно отдернув назад, чтобы не помешало деревце, оказавшееся между ним и Кеном. Было уже слишком поздно, Кен с побелевшим от страха лицом, скакнул назад в длинном отчаянном броске и шлепнулся в озеро. Когда Мартин выстрелил, он скрылся под водой. Потом всплыл. Мартин выстрелил снова, слишком поспешно. Кен исчез еще раз, сильно загребая руками.

Птицы вопили. Сверху послышался звук врезавшейся в дерево пули, которая тут же с воем унеслась куда-то вдаль. Потом раздался шлепок выстрела Грэга и по озеру разнеслось эхо. Еще пуля и еще — Грэг быстрым огнем прикрывал Кена, и выстрелы его слились в один раскатывающийся грохот.

Мартин нырнул в гущу кустарника. Кен появился на поверхности и выкрикнул:

— Арт! Берегись! У него мое ружье, Арт!

Остановись же ради бога. Остановись и подумай. Не паникуй и не выдавай себя. Он вцепился в сосну, переводя дыхание. Обжигающая боль разлилась с тыльной стороны его кисти, там, где его кулак напоролся на поднятое для защиты колено Кена. Он подумал — сволочь, чтоб ты околел в этом озере, грязная презренная траханная сволочь. Дикая радость выплеснулась в триумфальном кличе, крике спасенного. Он хотел рубить, причинять боль, стрелять. Они у него в руках. Один в воде, один в лодке. Значит, между ним и спасением остался всего лишь одни. И он, вдобавок, вооружен.

Где этот Арт, чтобы он прикончил его, поганого педика. Он ждал, прикусив губу, чтобы сдержать гром своего дыхания. Лес молчал, а навесной мотор работал вхолостую, выжидая. Где бы ни находился Кен, скорее всего за каким-нибудь выступом в озере, он не двигался.

Он заставил себя мыслить трезво и ясно. Если он снова шевельнет куст, он может все испортить. Как он чуть не испортил все с Кеном. Надо же было так близко подпустить его незамеченным. Во всяком случае, ползти в кустарнике очень трудно и медленно. Кен будет иметь возможность прийти в себя и последовать за ним. А если вернуться назад к болоту, спрятаться от Грэга и направиться к югу по середине отмели, разве не этого как раз и ждет от него Арт? Потому что только дурак воспользовался бы самим берегом, полностью открытым Грэгу с лодки.