Открытое море - [26]
От Куде дорога шла вдоль железнодорожных путей. Мимо прогрохотал товарный поезд со множеством вагонов. С вершины холма девушки увидели вдали за деревьями море, и, когда выехали к Стенунгсунду, море раскинулось перед ними до самого горизонта. По одну сторону от шоссе была железная дорога, по другую - совсем рядом - вода.
Они ехали уже много часов, но все еще были далеко. Теперь они двигались медленнее, чем в начале пути, а в середине долгого подъема и вовсе остановились.
Свежесть после купания исчезла. Штеффи вспотела и устала.
- Пойдем пешком?
Юдит кивнула.
Подъем показался им бесконечным.
«Лучше бы поехали на поезде, - думала Штеффи. - Бог с ними, с деньгами. А вдруг у нас не хватит сил?»
Наконец они достигли вершины холма. Долгий пологий спуск стал им наградой. Девушки пересекли железную дорогу и снова стали взбираться на холм, правда, уже не такой крутой и высокий. Дальше - прямая дорога, окаймленная высокими елями, и широкая долина, где паслись коровы с телятами.
Солнце стояло еще высоко, но свежесть воздуха напоминала о приближении вечера. Дышалось легче. Неподалеку от Юнгшиле горы стали выше и круче. Девушки остановились у мелководной бухты по соседству с пляжем и немного походили по воде. Здесь было слишком людно, и они не отважились плавать без купальников.
У Штеффи болели ноги и спина. От станции Грухед до Уддеваллы было рукой подать. Штеффи определила это по карте и с облегчением увидела впереди красное кирпичное здание вокзала. Скоро финиш.
Последний отрезок пути они ехали над обрывом, дорога петляла, как альпийская тропа. На последнем повороте они увидели внизу Уддеваллу.
- Давай остановимся здесь, - предложила Штеффи. - Поставим палатку, а завтра рано утром поедем в город.
Юдит слезла с велосипеда. Она была бледна.
- Не думала, что это так далеко, - призналась она.
- Я тоже!
После того как девушки разбили палатку, у них едва хватило сил доесть то, что оставалось в пакете.
Глава 23
Только они залезли в спальные мешки, как начался дождь. Капли забарабанили по крыше, а зеленоватый свет, который еще недавно сочился через ткань палатки, померк, и стало темно.
- Теперь рассказывай, - потребовала Юдит.
- О чем?
- Начни с того, кто дал тебе палатку и спальные мешки.
- Я ведь уже говорила.
- «Старый знакомый». Так кто он?
Или она расскажет правду сейчас, или не сделает этого никогда. Полуправда только все осложнит. Штеффи хорошо помнила, как запуталась в собственной лжи, когда пыталась убедить одноклассниц - Гарриет и Лилиан - в том, что она встречается со Свеном.
Теперь они действительно встречаются - зачем это отрицать?
Да и случай для рассказа удобный. В зеленоватом полумраке они с Юдит едва различали лица друг друга.
- Его зовут Свен. Он мой старый знакомый, хотя сейчас... он гораздо больше, чем знакомый.
- Ты в него влюблена?
- Да.
- А он в тебя?
- Думаю, тоже.
Стало тихо. Штеффи скорее почувствовала, чем увидела, что Юдит подалась вперед. Ее лицо оказалось совсем рядом, когда она спросила:
- Он еврей?
- Нет. Он сын тех людей, у которых я жила, когда переехала в Гётеборг.
- Сын доктора и его ужасной жены?
- Да, но Свен совсем не такой. Он не разделяет их взглядов.
- Как ты можешь? - возмутилась Юдит. - Встречаться с гоем[ 11 ]? После всего, что мы пережили!
- Что ты имеешь в виду?
- Немцы убили миллионы евреев. Тебе не кажется, что наш долг - позаботиться о том, чтобы наш народ жил дальше?
Это прозвучало как обвинение. Юдит села спиной к стенке палатки, согнув колени и подтянув их к груди.
- Значит, я должна выйти замуж за еврея и родить еврейских детей?
- Да, должна.
- Еврейские дети, арийские дети - какая разница?
- Как можно сохранить память, если будешь как все?
Память. Память о маме. «Она жива до тех пор, пока живы мы с Нелли, - подумала Штеффи. - А когда у меня будут дети, я покажу им ее фотографии и расскажу о бабушке. Тогда она станет жить в их памяти. Кем бы ни был их папа».
- Я люблю его, - сказала Штеффи. - Меня не волнует, откуда он. Важно, что он - Свен.
- Значит, по-твоему, неважно, откуда мы родом?
- Неважно.
- Не понимаю, - сказала Юдит. - Я бы на твоем месте чувствовала себя так, словно топчу все, что родители заложили мне в детстве.
- Ты же знаешь, наша семья не религиозна. Мои родители были бы рады, что у меня есть любимый человек, который любит меня.
- А те, кто погибли?
- Я скорблю о них так же, как и ты. Но я живу своей, а не их жизнью.
- Мы слишком разные, - сказала Юдит. - Иногда я совсем тебя не понимаю. Но все же...
Она замолчала.
- Что?
- Все же ты мне очень нравишься, Штеффи.
- И ты мне. Хотя ты самый упрямый человек из всех, кого я знаю.
Смех разрядил напряжение. Штеффи и Юдит заснули в своих мешках, тесно прижавшись друг к другу.
Утром снова светило солнце, но палатка намокла под ночным дождем. Девушки встряхнули ее и повесили на дерево сушиться, а сами пока собирали вещи. Слегка подсушив брезент, они скатали палатку и привязали к багажнику Штеффи.
- Как я хочу есть! - сказала Юдит. - Я бы даже съела две порции овсянки, хотя терпеть ее не могу.
- Остановимся и перекусим по пути в больницу. Наверняка нам встретится какое-нибудь кафе.
