Открыть ящик Скиннера - [38]

— На основании работ Дарли и Латана, — говорит психиатр Сьюзен Малер, — мы теперь должны знать, что лучший способ реагировать на возможный кризис — это проявить излишнюю осторожность.

Я беру маску и примеряю ее. Она охватывает мое лицо с громким сосущим звуком. На противогаз для моей дочки невозможно смотреть: это такое маленькое сконцентрированное олицетворение ужаса… Я беру его в руки, подзываю дочку и пытаюсь его на нее надеть, но она пятится и плачет, конечно. Помощь так трудно оказать!

2. Вы должны интерпретировать ситуацию как требующую от вас помощи

В 1964 году Джон Дарли и Бибб Латан не особенно интересовались изучением стилей кризисного управления. Они были молодыми психологами, преподавателями, стремящимися к успешной академической карьере. Потом кое-что случилось. Я привожу подробности не из-за их сенсационности, а потому, что они ярко показывают, насколько странными были реакции тридцати восьми свидетелей, которые все видели, но не оказали помощи.

Это случилось тринадцатого марта 1964 года, в пятницу тринадцатого. В Квинсе, Нью-Йорк, в предрассветные часы было холодно и сыро, ветер нес запах снегопада. Кэтрин Дженовезе, которую все обычно называли Китти, возвращалась домой после ночной работы в баре, где она была управляющей. Это была хрупкая двадцативосьмилетняя женщина с пышными черными волосами и тонким лицом эльфа. Она поставила свою машину на стоянке рядом с домом. Жила в своей квартире она одна.

Когда Кэтрин вышла из машины, было три часа утра. Сделав всего несколько шагов в сторону своего дома, она заметила пригнувшегося подозрительного человека, поэтому быстро развернулась и двинулась в сторону будки, откуда можно было вызвать полицию, на углу.

Кэтрин Дженовезе до будки так и не дошла. Человек, впоследствии идентифицированный как Уинстон Мосли, вонзил нож ей в спину, а потом, когда она обернулась к нему, еще и в живот. Хлынула кровь. Кэтрин вскрикнула. Она кричала: «О Боже! Меня ударили ножом! Помогите мне! Пожалуйста, помогите!»

В квартирах тесно стоящих окрестных домов зажегся свет. Мосли заметил это, но, как он признал впоследствии, «подумал, что никто не станет спускаться». Вместо того чтобы спуститься, кто-то крикнул из окна: «Оставь девчонку в покое!» Мосли отбежал, а Кэтрин, которой было нанесено несколько ран, отползла к двери книжной лавки и упала там.

Огни в квартирах погасли. На улицу опустилась тишина. Мосли, двинувшийся было к своей машине, оценил тишину и темноту и решил вернуться и закончить начатое. Сначала, впрочем, он открыл дверцу своей машины и сменил вязаную шапочку на шляпу с жесткими полями. Потом он медленно прошел по улице, нашел свернувшуюся в комочек окровавленную женщину и снова начал наносить удары ножом, целясь в шею и в гениталии. Кэтрин снова закричала. Она кричала и кричала. Прошло несколько минут, и в окнах опять зажглись огни — только представьте себе эти желтые огни, которые видели и Кэтрин, и Мосли, — такие близкие и такие далекие. Мосли снова отбежал, а Кэтрин каким-то чудом удалось добраться до подъезда своего дома, где через несколько минут и нашел ее Мосли, явившийся, чтобы докончить дело. Кэтрин звала на помощь, а потом кричать перестала и только стонала. Мосли задрал ее юбку и разрезал белье, обнаружив при этом, как он сказал на суде, что «женщина менструировала». Потом, не интересуясь, жива она или умерла, вытащил пенис, но эрекции не было; тогда он просто улегся на тело своей жертвы, и тут у него произошел оргазм.

Преступление заняло тридцать пять минут, с 3.15 до 3.50. Мосли нападал на Кэтрин трижды, и все это время она звала на помощь. Жители окружающих домов, те, что включали свет, могли и слышать, и видеть происходящее. Они не предприняли ничего. Тридцать восемь свидетелей следили из своих окон, как женщине наносились удары ножом. Только когда все было кончено, один из них позвонил в полицию, но к этому времени Кэтрин была мертва, и карета «скорой помощи» увезла ее труп. Было четыре часа утра, и свидетели отправились спать.

Сначала об убийстве писали, как о любом другом убийстве работающей женщины в Квинсе. Сообщение заняло четыре строчки в криминальном разделе «Нью-Йорк таймс». Вскоре, однако, редактор этого раздела A. M. Розенталь, который впоследствии написал книгу «Тридцать восемь свидетелей: дело Китти Дженовезе», узнал, что существовала большая группа людей, наблюдавших за убийством и абсолютно ничего не предпринявших, чтобы помочь жертве. Тридцать восемь человек, тридцать восемь нормальных мужчин и женщин, писал Розенталь, стояли у окон; они «слышали, как она в последние полчаса своей жизни звала на помощь, и не сделали ничего, абсолютно ничего, чтобы оказать ей помощь или хотя бы поднять тревогу».

Когда «Таймс» начала писать не об убийстве, а напечатала серию статей о странном поведении видевших все людей, нация пришла в состояние морального кипения. В редакцию хлынули письма читателей. «Мне кажется, что долг газеты — узнать имена этих тридцати восьми и опубликовать список, — писал один из читателей. — Эти люди должны подвергнуться общественному осуждению, раз уж нет возможности привлечь их к ответственности за бездействие». Другая женщина, профессорская жена, писала: «Значение их молчания — и скрывающихся за ним трусости и безразличия — чрезвычайно. Если законы штата Нью-Йорк не предусматривают наказания за такое поведение, то, на наш взгляд, газета должна оказать давление на законодателей, чтобы законы были усовершенствованы. И поскольку эти люди не считают нужным признавать, что несут моральную ответственность, мы считали бы уместным, в качестве выражения порицания, опубликовать, желательно на первой странице, имена и адреса этих тридцати восьми свидетелей».