Открыть ящик Скиннера - [15]

При 315 вольтах Уоллес вскрикивает в последний раз; после этого душераздирающего вопля наступает тишина. Уоллес молчит. Нажав кнопку «345 вольт», вы поворачиваетесь к экспериментатору. Вы очень странно себя чувствуете. Вам кажется, что внутри у вас пустота, и голос экспериментатора, когда он говорит вам «Считайте молчание неправильным ответом», словно наполняет вас воздухом.

— Считайте молчание неправильным ответом, — говорит он, и это оказывается так смешно, что вы начинаете хихикать. Вы хохочете и нажимаете кнопки, потому что иначе нельзя, потому что вы не можете закричать «Нет! Нет! Нет!». Мысленно вы можете сказать это, но ваши руки вам не повинуются, и вы начинаете понимать, как велико расстояние между головой и руками — целые мили непроходимой тундры. Разумом вы говорите «нет», а руки ваши танцуют по кнопкам в такт со словами «юбка, талант, пол, вихрь; гусь, перо, одеяло, звезда…» и все время в наушниках вы слышите только зловещую тишину, изредка прерываемую шипением электростатических разрядов… человека там нет. Нет там человека.

Это очень похоже на пробуждение. Похоже на то, как если бы вы уснули и видели во сне лентяев и акул, а потом проснулись, и все кончилось. Экспериментатор говорит:

— Теперь мы можем остановиться, — и в дверь входит Уоллес, все еще в криво сидящей шляпе, ни один волосок у него не сместился. Выглядит он чудесно.

— Ну, парень, и устроил ты мне веселую жизнь, — говорит он. — Но я не в претензии. — Он пожимает вам руку. — Bay, и взмок же ты! Успокойся. Я здорово умею разыгрывать мелодраму, и со мной ничего не случилось.

Экспериментатор подтверждает:

— С Уоллесом все в порядке. Удары были не так сильны, как казались. Указание на опасность при высоком напряжении касается только мелких лабораторных животных, для которых обычно и используется этот генератор. «Ох…» — думаете вы. Уоллес уходит. В комнате появляется подвижный невысокий молодой человек по имени Милграм и говорит:

— Вы не будете возражать, если я задам вам несколько вопросов? — Затем он показывает вам изображение школьника, которого секут розгами, и начинает расспрашивать: какое у вас образование, и служили ли вы в армии, и какую религию исповедуете… вы чувствуете себя беспомощным, на вопросы отвечаете автоматически, и еще вы очень растеряны. Значит, удары электрического тока рассчитаны на мышей, а не на человека? А сами вы — мышь или человек? Если Уоллес в самом деле ничуть не страдал, тогда почему он так громко кричал? Почему он вопил, что у него больное сердце? Вы знаете о болезнях сердца. Вы знаете о костях и крови, и получается, что кровь — на ваших руках. Вы приходите в ярость. Вы пристально смотрите на этого шустрого Милграма и говорите:

— Я понял. Эксперимент вовсе не касается обучения. Вы изучаете повиновение — повиновение власти. — И Милграм, которому всего двадцать семь лет и который страшно молод для пионера в такой противоречивой, болезненной, так много освещающей области, которая в конце концов должна принести ему славу, поворачивается к вам. У него зеленые глаза, похожие на два леденца, и красная закорючка на месте рта. — Так речь шла о повиновении, — повторяете вы, и Милграм отвечает:

— Да, так и есть. Если бы вы не догадались сами, я все объяснил бы вам — всем испытуемым я рассылаю стандартные письма. Шестьдесят пять процентов участников эксперимента вели себя точно так же, как и вы. В той ситуации, в которую мы вас поставили, совершенно естественно делать такой выбор. Вам нечего стыдиться. — Ну, вас-то ему обмануть не удается. Ему не удастся вас успокоить. Один раз вас провели, но второй — не получится. Нет таких слов, которые могли бы ободрить вас после того, что этим вечером вы узнали в лаборатории Милграма. «Озеро, лентяй, лебедь, песня…» Вы узнали, что на руках у вас — кровь… а тело ваше создано для повиновения словам других людей.

Послушные марионетки… Может быть, вон тот человек, на противоположной стороне улицы, или житель соседнего дома — но только не вы. Именно так вы, читатель, возможно, и думаете. Если бы вам не повезло и вы оказались тем душным июньским вечером в обшарпанной комнате Линсли-Читтенден-холла в Йельском университете, вы бы вели себя иначе. Вас ведь, в конце концов, зовут не Голдфарб, Вайнгартен или Вентворт. Возможно, вы буддист… вегетарианец… доброволец, ухаживающий за больными в лечебнице. Может быть, вы работаете с трудными подростками, или жертвуете деньги клубу «Сьерра»[16], или выращиваете поразительно красивые розовые флоксы в своем маленьком садике. Так что вы так не поступили бы. И все-таки — вас это тоже касается, что Стэнли Милграм и доказал в своей лаборатории в Линсли-Читтенден-холле, а потом в Бриджпорте; впоследствии его данные подтвердились исследованиями, проведенными по всему миру. От шестидесяти двух до шестидесяти пяти процентов людей, имея дело с законной властью, выполняют приказы, даже если это грозит кому-то смертельной опасностью.

Такое кажется невероятным, невозможным, особенно потому, что вы — как и я — в душе гуманист. Только гуманистами были в большинстве и испытуемые Милграма…