Откровенные записи Кости Хубова - [13]

Двоюродный брат Зины оказался инженером, сменившим свою профессию на другую — стал психоаналитиком. Выпив и попев со всеми песни, он привязался ко мне, отвёл на кухню и принялся поучать.

— Вы, Костя, неправильно живёте. Случайные заработки. Ничего стабильного. На что будете содержать Зину? Сейчас я подарю вам настоящий свадебный подарок — открою секрет, как обрести выгодную работу. И вообще, добиться исполнения всех желаний. Будете век благодарны. Слушайте, слушайте меня внимательно. Представьте себе то, о чем вы мечтаете. Ярко, во всех подробностях. Попросите мир, чтобы это исполнилось. И забудьте!

— Кого просить, — перебил я, — Бога?

— Нет. Мир.

— Кто такой этот мир?

— То, что нас с вами окружает. Видимое и невидимое. Вот вы настроены скептически. Но увидите, всё начнёт сбываться.

Зина прибежала вытаскивать из духовки гуся. И мы вернулись к гостям. Первой ушла мама. В прихожей не смогла сдержать слёз. Поцеловала меня в лоб, как в детстве. Прошептала: «Хоть бы в этот раз ты был счастлив, сыночек…».

За ней постепенно разошлись и остальные гости.

Остался ночевать Ваня.

Ночью у меня начался жар. Зина отыскала оставшийся от моих стариков градусник. Температура была 39.

— Тебя продуло, — констатировала Зина. Наскоро сделала мне чай с лимоном, нашла в тумбочке застарелые таблетки аспирина.

Утром побежала провожать сына. На обратном пути зашла в аптеку, купила антибиотик, полоскание для горла.

У меня оказалось воспаление лёгких.

За то время, пока я болел, Зина окончательно переселилась ко мне из своей однокомнатной квартиры в Черёмушках.

Сказала: «Когда Ванечка через год вернётся из армии, будет жить там самостоятельно».

Зина заботливо выхаживала меня. Пригодился стеклянный столик на колесиках. Подвозила еду и лекарства к постели. Названивала с работы, чтобы узнать, как я себя чувствую.

Из‑за трат на свадьбу, из‑за того, что Зина сунула Ване последние деньги, мы остались на мели.

Я лежал в постели, всё думал о том, что ничего не способен сделать, пока не вспомнил о дурацком «секрете» Зининого двоюродного брата. Ради эксперимента попытался ярко представить себе человека, мужчину, который приносит сто долларов.

Через два дня, когда я уже забыл об этой глупости, позвонил, а потом пришел какой‑то полковник, который пожаловался на то, что страдает от гипертонии, высокого давления. Он принёс с собой тонометр.

Действительно, давление у него было высокое — 190 на 100.

Пошатываясь от слабости, я давление ему нормализовал, как нас учили в лаборатории. Померили снова. Получилось идеально — 120 на 80.

Полковник со словами благодарности протянул пятидесятирублёвку…

— Что же это вы болеете? — спросил он, уходя. — Самого себя вылечить не можете?

— Не могу.

Почему, пусть и смехотворно, сработал «секрет» Зининого двоюродного брата? Позже я несколько раз пытался повторить этот фокус. Ничего не получалось.

Так или иначе, мы протянули до Зининой зарплаты.

Весной я прописал её у себя.

21

Зачем я обо всём этом пишу? Другие люди молча проносят тяжесть своей жизни. И никто, ни одна живая душа не узнает о том, что им приходится пережить.

Вскоре после того как Зина стала моей полноправной женой, она призналась в том, что после рождения Вани несколько раз изменяла своему первому мужу, беременела, делала подпольные аборты. И после этого уже не может рожать детей.

Я пришел в ярость. Заставил Зину поехать вместе со мной в платную гинекологическую клинику, показаться специалистам. Потом сам разговаривал с врачом. «Да, — подтвердил он, — К сожалению, детей у вашей жены больше не может быть. Никогда».

Я почувствовал себя обманутым, обокраденным. Дальнейшая жизнь моя теряла смысл.

Вымещать свое отчаяние на Зине я не мог. Но со дня посещения клиники наше совместное существование стало каким‑то угрюмым.

Между тем Зина делала карьеру. Босс за собственный счёт направил её на полугодичные американские курсы. После того как она их окончила, назначил директором сети своих магазинов, вдвое повысил зарплату.

Проклятие! Снова я стал чувствовать себя альфонсом при очередной состоятельной женщине.

22

Чем дольше шло время, тем чаще Зина сначала намекала, а потом и впрямую говорила о том, что я не должен киснуть дома, должен хоть чем‑то быть занят, зарабатывать. Однажды проговорилась, что её двоюродный брат советовал показать меня врачу–психиатру.

Иногда, принимая больных, я всё же зарабатывал не меньше, чем Зина. Она то и дело присылала ко мне продавщиц и прочих знакомых по работе.

Правда, порой «клиентуры», как теперь выражалась Зина, не было неделями. «То густо, то пусто, — констатировала она, как мне казалось, с некоторым злорадством».

Зина комплексовала по тому поводу, что я более образован, часто включаю старый проигрыватель, слушаю музыку, почитываю непонятные ей книги. Почему‑то особенно раздражали её фотографии Высоцкого и Енгибарова. Не раз пыталась сорвать их со стены, выбросить под предлогом того, что они окончательно выцвели.

Последнему дураку было бы ясно, насколько я влип.

Но что мне теперь было делать? Снова разводиться, как я развёлся с Ниной через три с половиной месяца после свадьбы?