Откровенные тетради - [6]

Тут я вспомнила о Максиме. Все было как-то не до него, и вдруг прямо ударило в голову: телефонный номер. Я подивилась своей памяти, ведь не старалась же запоминать. Легко подумала: а что, если позвонить? Так, подурачиться. Чем я рискую?

Две копейки у меня нашлись, и телефон-автомат как раз подвернулся. Все как-то сходилось одно к одному.

Ответил мне женский голос. Я попросила пригласить к телефону Максима. Почти сразу же услышала:

— Але?

Для верности я спросила:

— Это Максим?

— Да, я. — В голосе его появилась настороженность.

— Здравствуйте, Максим. Как поживаете?

— Отлично поживаю. А с кем я говорю?

— А как поживает ваш друг Махмуд? — Я улыбалась, говорила звонко и весело…

— А, вон кто! Привет! Рад слышать. Как ваша подруга? — Он снова перешел на «вы». — Не уснула в автобусе?

— Нет, все в порядке. Сегодня очень хороший день, правда?

— Хороший день? Погодите-ка, взгляну в окно… Да, действительно. Спасибо, что сказали.

— Чем это вы занимаетесь, что не замечаете погоды?

— Чем занимаюсь? Работой, разумеется. Как насчет хорошего вечера?

Он сразу взял быка за рога… Я засмеялась.

— Нет, Максим, не получится. Хватит с меня вчерашнего.

— А разве вчерашний был плох?

— Не так чтобы, но и не очень. В общем, не знаю.

— Ясно, ясно. — Он помолчал, раздумывая. — А я, между прочим, знал, что вы позвоните.

— Ерунда! Ничего вы не знали! Я сама пять минут назад не знала, что позвоню. И даже сейчас не знаю, зачем звоню. Просто так, от нечего делать.

— Что ж, и то хорошо. — Я поняла, что он усмехнулся. — Давайте от нечего делать и встретимся. У меня, кстати, есть насчет вас кое-какие идеи.

— Да ну? Какие же?

— Идея такая, — начал он. — Одну минуту, перейду на другой телефон. — Была пауза, потом снова раздался его голос: — Значит, такая идея. Есть у меня приятель. Он командует небольшой проектной конторой. Можно с ним потолковать о работе. Правда, с пропиской трудно. Но он знает всякие ходы. Как смотрите на это?

Я надолго задумалась. Рассеянно поглядывала по сторонам, постукивала ногтем по трубке. Странно все-таки! Вчера вечером в первый раз увидела, сегодня он устраивает мою судьбу… Наконец я небрежно спросила:

— Интересно, вы всем так помогаете?

— Да нет, не приходилось. Вы первая.

— А из каких соображений? — Я опять улыбалась, и голос мой звучал совершенно беззаботно.

— Из каких соображений? — переспросил Максим. — Черт его знает… Из человеколюбия, наверно. Я сам одно время был на перепутье. Мне помогли.

— Вот как!

— Да, — твердо ответил он.

Я опять задумалась. Так, так, значит, из человеколюбия. Очень интересно! Что же он все-таки за тип? Если бродит по вечерам, то, видимо, не женат. Но трудно представить, чтобы в двадцать пять и при его бородке он никогда не был женат. Значит, разведенный. Так, так. Разведенный, значит. А может быть, котует, как выражается моя мать о мужьях-гуляках?

— Нет, Максим, спасибо. Лучше я поеду домой. Так надежней.

Он помолчал и разочарованно сказал:

— Жаль! Вчера вы были настроены по-другому… А дома у вас есть телефон? Может, у меня будут дела в ваших краях.

— Дома есть. Пожалуйста! — Я сказала номер. Попрощалась и повесила трубку.

Зачем, спрашивается, звонила? Чтобы услышать его голос?

Вспоминаю и думаю: а если бы не позвонила и не сказала свой номер? А если бы мы с Сонькой не завернули в ресторан? А если бы я не настояла дома на своей поездке в Ташкент? Как бы у меня тогда все сложилось?

Ерунда все эти «если бы»! Закономерность любит обряжаться в одежды случайности. Мы сами своей предыдущей жизнью, своим характером и устремлениями творим все «вдруг», а в них, если разобраться, нет ничего неожиданного. Что-то должно было со мной произойти. У меня была такая пора, когда прошлое отпихиваешь обеими руками, о будущем не заботишься, а в настоящее ныряешь, как с вышки, вниз головой.

И вот я шагнула с трапа в знойный яркий свет. Вдохнула воздух — он был пропитан дымком шашлычных. Увидела полосатые широкие платья женщин, серые от пыли тополя и акации, кривые, рахитичные шелковицы перед зданием аэропорта… Это был еще не мой город. До моего надо было ехать два часа на автобусе.

Потянулись пыльные поля хлопчатника. Замелькали придорожные чайханы, глиняные дувалы, фруктовые сады в глубине дворов — кишлак на кишлаке, будто густое грибное семейство. Потом показались вдали и стали расти блестящие башни нефтеперерабатывающего завода. Запетляли улицы, размножились арыки, и открылась большая, грязная и шумная площадь перед автовокзалом, вся залитая солнечным светом. Я приехала, вернулась домой. Сердце сдавило от тоски.

ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ

1

Первым, кого я увидела, едва вышла из автобуса, был мой брат. Я не поверила своим глазам. Подумала: чудится! мираж!

Но это был он, Вадька. Шел со стороны базара, пересекая площадь, в клетчатой рубашке навыпуск, каких давно уже не носят, помятых джинсах и сандалетах на босу ногу, с авоськой, набитой картошкой.

Я закричала во все горло:

— Вадька! — И помчалась к нему.

Он обернулся, тоже вскрикнул:

— Ленка!

Через секунду мы уже обнимались, побросав авоську и чемоданчик.

— Вадька, ты откуда взялся? Когда прилетел?

— Вчера.

— Ох, как хорошо! Как хорошо, Вадька, что ты здесь! Я так рада!