Откровение Валерия Сидоркина - [31]

…а стремительно вырвавшийся из своего гнезда,

…логова, берлоги,

мутант-обращенец уже крушил выстроенные для прикрытия патрульные машины и расшвыривал, топтал, отрывал головы и конечности служителям закона. Тишину разорвали вопли умирающих людей, суматошный вой сирен, беспорядочная стрельба, гулкое уханье ручных гранатомётов и шипящее шорканье лазерных вспышек. Взрывы, мельтешение разноцветных молний, летящих во все стороны, пунктирные линии трассирующих, вперемежку с разрывными, пуль, скачущие зайцами человеческие фигурки, расползающиеся раненые и над всем этим безобразием возвышался взмахнувший было рукой, да так и завершивший движение директор Департамента полиции, поражённый быстротой и силой, с которой обезумевший от безнаказанности выродок крушил все и вся вокруг себя. Отдадим директору должное: соображал он быстро. Едва успев осознать, что броневик, в сложившихся обстоятельствах, не самое лучшее место, директор в следующий миг оказался на асфальте. Бросившись вниз и резво двигая коленями и локтями, он забрался под днище бронеавтомобиля и там затаился, пережидая бушующий на поверхности, гибельный для всего живого ураган исходящей яростью мускулистой плоти. Шум боя постепенно стихал, обращенец гнал потрепанные остатки полицейской армии по проспекту к центру города. Директор выбрался из укрытия. Оглядевшись, он с тоской осознал, что карьера его только что завершилась…

…пока директор, спотыкаясь о трупы и скользя по мокрому от крови асфальту искал, из чего бы ему застрелиться, Плевок Липский, нервно оглядываясь на застывшего у двери комнаты для посетителей охранника, рассказывал шёпотом Кайсару об одном верном человечке.

— Конкретно полезный кент, — сипел Плевок приглушенно, — реально в теме, расклады ему все известны. Ежели, тебе, скажем, в стойняке проблему решить надо, иди сразу к нему. Лохи, те сразу к «дяде» попруться, или вообще, у «папы» нарисуются, фраера долбанутые. Таких потом долго ищут и не всегда находят. Умные как делают? Выясняют, к кому, зачем и кто будет перед старшими слова правильные говорить. Вот этот человечек и знает, какое слово правильное, а какое фуфловое, как базар держать, кому косырять надо, а кому и понтово вкручивать сойдёт. Очень уважаемый в округе человек. Ты его слушай и правилова на тебя ни в жисть не накинут. Найдёшь его аккурат на углу, где блевотница со свинарником сходятся. Кентуется он в подвале, под крысятника рисуется и крысятник за ним тянется, но это так, для хаера, отмазка хилая. Главная его маза, верняк, и верняк он железный. Другие разные понты кидают и кость режут, мол, дело знаем и непонятки всякие перетереть без проблем можем, а как до дела дойдёт, кранты, без понятия лохи, и цена им кредит рваный. Себя в дурку положат

«положить в дурку» значит погибнуть (умереть) глупо, напрасно

и тебя под ствол подведут. Ходить к нему днём надо, — Плевок подозрительно взглянул на дверь, — днём его застать легче. Работа у него ночная, — Липский криво усмехнулся. — Ежели соберёшься к нему, не забудь бумажку кредитов в десять. При встрече свернёшь её вчетверо и угол, который в центре должен быть, надорвёшь полукругом. Это будет для него паролем. Развернёшь деньгу и на стол положишь. Ежели он деньгу возьмёт, значит, согласился тебе помочь, если на пол сбросит, разворачивайся и уходи. Разговаривать в этом разе с ним бесполезно и себе дороже. Он верняк терпеливый, но злопамятный. Положим, начал ты с ним базар гнилой разводить, предьявы кидать, угрозы высказывать, он тебя выслушает и промолчит. Выйдешь ты после этого наверх и все… Пропадёшь ты, фраерок накрученный, и никто не вспомнит, что ты землю эту недавно топтал. Заодно и меня на дно утащишь, потому что за дурака всегда крайний отвечает, тот, кто этого дурика к верняку отправил. Верняк в силе, шепнёт кому надо и крайнего всегда отыщут. Не было такого случая, чтобы крайний в отмазке ушёл. Закон держит крепко: крайний за дурика ответит, иначе псам не жить. Не найдут псы крайнего, сами за него пойдут. От псов пощады не жди. Понял, чем я рискую?

Человечек Липского действительно оказался весьма полезным и, что слегка заинтриговало Кайсара, обладающим неуловимым шармом интеллектуала, проявляющимся ненароком в манере держаться, выстраивать фразы, вдруг проскакивающим в разговоре логически выверенном заключении. Ну, совсем верняк Плевка не походил на того терпеливого и вместе с тем злопамятного типа, без сожаления сдающего лоханувшегося клиента псам братства. Чувствовалась в верняке уверенность, свойственная выпускникам солидных, с многовековыми аристократическими традициями, учебных заведений, что-то вроде Старого Кембриджа Земли или Технологического Практикума Урании. Таких людей узнаешь даже в обносках, только встречал ли кто-нибудь когда-нибудь их в трущобах? Традиционно они населяют верхние этажи мега и мультикорпораций, но никак не подвалы и бродят в «отстойниках». Кайсар с интересом приглядывался к верняку, собираясь все-таки собраться с духом и расспросить однажды проводника о его прошлом. Решив, наконец, что такой момент настал, Кайсар, во время очередной встречи уже раскрыл было рот, чтобы задать тот самый, не дававший ему покоя вопрос, как проводник, отвлечённый шумом, доносящимся с лестницы, резко прервал беседу и направился к выходу, громко интересуясь, какой это там сволочи вздумалось греметь своими костылями. Судя по дальнейшему разговору, спустившаяся в подвал сволочь была в своём праве. Кайсар, как не прислушивался, слов разобрать не мог, гость говорил вполголоса, тоном брезгливо-повелительным, верняк отвечал ему подобострастно-льстиво. Несколько раз занавеска, отделявшая закуток, отведённый под кухню от остального помещения, слегка отдёргивалась и Кайсар ощущал чей-то недобрый взгляд, от которого по позвоночнику бежали холодные мурашки и несуществующая шерсть на загривке вставала дыбом. Насмотревшись, гость задёргивал занавеску и неприятный разговор возобновлялся. Посетитель давил и угрожал, проводник скуля и повизгивая по-щенячьи, оправдывался. У Кайсара неприятно-тоскливо заныло под сердцем. Он отчего-то решил, что за серым, нестираным куском полусопревшей ткани, прямо сейчас решается его дальнейшая судьба, жить ему или умереть, здесь и сразу. Кайсар осторожно просунул руку под мышку, нащупывая рукоять пистолета, готовый стрелять в любую минуту. Голоса за занавеской смолкли. Кайсар, задержав дыхание, со свистом выпустил воздух сквозь стиснутые зубы и так же осторожно убрал руку от оружия. Верняк вернулся за стол, сел, опустив голову. Просидев в таком положении несколько минут, он, оторвавшись от созерцания рассыпанных крошек хлеба, посмотрел в лицо Кайсару. Глаза в глаза, жёстко и беспощадно. Этот взгляд был честным и откровенным ответом на незаданный вопрос. И подтверждением слов Липского. Такой может. Легко и без всякой жалости. Будь с ним очень осторожен, Лу.