Отказываться не вправе - [24]
И вот в теплый, почти жаркий, весенний день, когда на пригорках вовсю зазеленела трава — пышная, яркая, не примятая ни зноем, ни ветрами, ни ливнями и даже не тронутая пылью, совершили мы молебен перед крестом, стоявшим еще на земле: в основании креста располагался широкий металлический барабан, так что все cооружение было вполне устойчиво. Потом я окропил конструкцию святою водой и благословил крановщика на богоугодное действие. Тут и произошло между некоторыми первое взаимонепонимание.
Надо сказать, что народу собралось число значительное. Во-первых, конечно, событие это — водружение креста — само по себе торжественно и не лишено некоей тайны, что в глазах общества особо подчеркивалось прибытием единственного в районе автокрана с выдвижною стрелою. Во-вторых, день был воскресный, перед молебном вершилось богослужение, и благочестивые прихожане, собравшиеся со всей округи, не расходились. Да к ним еще присоединились разные досужие земляки, благочестием не обремененные, среди которых и случилось недоразумение: отталкивая друг друга, они взялись цеплять крест стропами подъемного троса, и каждый кричал, что только он знает, как правильно, а остальные — не знают, и слышалось лишь: "Да я на станции целое лето стропалил"; "Да на станциях не стропали, а фуфло, вот на стройке — другое дело: я, когда ферму строили…"; "Да у нас в леспромхозе"… Горячечное усердие их было вызвано вовсе не благоговейным желанием послужить Богу и людям, а проницательностью по поводу неохватнейшего портфеля, стоявшего возле ног церковного старосты. Староста любил похвастаться реликвией, будто бы подаренной ему на каком-то курорте неким академиком: "Бывает, паря, портфель профессорский — тот на двенадцать бутылок, а этот, паря, — академический — аж на двадцать четыре". Похоже, сейчас в нем столько и притеснялось.
Самых рьяных пришлось разогнать. Крановщик сам зацепил крест, вернулся в кабину, и подъем начался.
А когда завершился, выяснилось, что до основания купола — до того карниза, где стояли добровольцы из благочестивых — остается не меньше метра. Староста изумился:
— Дак я же все промерил: даже насыпь бульдозером сделали, чтобы кран дотянулся… У тебя стрела — двенадцать метров? — спросил он крановщика, выбравшегося из кабины.
— Двенадцать, — задумчиво отвечал тот, сняв кепку и почесывая затылок.
— Дак в чем же дело?
— В том, что одиннадцать.
— Это — как?.. — обомлел староста.
— А так, что она — погнутая и метр не добирает.
— С чего это она погнутая? Раньше была не погнутая, а теперь — погнутая?
— Раньше — да, не погнутая, а теперь — погнутая.
— Это с чего еще, паря?
— А погнулась…
Все стали думать… И предлагать планы. Сошлись на том, что крест придется вытягивать на купол вручную. Опустили его на землю, обвязали крепкой веревкой, конец веревки вручили неблагочестивым, которых и отправили к небожителям на подмогу. Те по лестнице взобрались, кран снова поднял свою ношу, и общими усилиями мужики затащили крест на вершину купола. Народ возликовал и радостный стал расходиться по хозяйственным надобностям. Горячечные помощники, спустившись, затребовали «высотных», староста без возражений полез в портфельные закрома и наградил тружеников, как мне показалось, излишне щедро, что предвещало новые искушения. Так и случилось.
Пока мы указывали небожителям, как развернуть крест, чтобы он глядел на нас точно с востока, пока они закрепляли его четырьмя растяжками, неблагочестивые поусердствовали, и вскоре один «высотник» натурально приполз к дороге. Молоденький работяга из того северного городка, прибывший с крестом, чтобы поменять его на корову, доселе стоял где-то в сторонке, а тут вдруг подошел к старосте и тронул его за локоть:
— А куда он ползет? — и указал на пластуна, достигшего к этому времени середины пыльной дороги.
Староста оторвал очи от сияющего креста, глянул на гостя, потом на дорогу и, махнув рукой в направлении движения, сказал:
— Туда, — и снова уставился в небеса.
— А зачем? — недоумевал работяга.
— Ну, может у него дела там, — задумчиво отвечал староста, не отводя глаз от работы, творившейся на верхотуре.
Наконец, все необходимые действия были завершены, и благочестивые тоже получили свою награду. А с ними и крановщик, у которого "двенадцать, потому что одиннадцать".
Тут вновь подошел непонятливый работяга:
— Он ползет назад. — Человек, действительно, полз в обратном направлении.
— Ну, может, паря, ему чего там не поглянулось, — устало отвечал староста.
Работяга перешел через дорогу, заглянул в канаву и изумился:
— Канава-то полна воды — он ведь так утонуть может…
— Ну, сюда как-то переполз и обратно переползет… Должно, брод знает, — пояснил староста.
Когда человек вполз на дорогу, как раз подъехал колесный трактор. Остановившись, чтобы пропустить ползущего, тракторист не проявлял к нему ровным счетом никакого интереса и весело переговаривался о чем-то с напарником. Потом, не прекращая своей увлекательной беседы, они поехали дальше.
— Переполз! — закричал работяга, карауливший возле канавы.
— Я ж говорил тебе, — вздохнул староста.
