Отельер из иного мира - [75]

— Она… — посмотрел на облако — то как назло будто замедлилось, — прощается с сестрами.

— Чего?! — взревел капитан.

— Обычай такой! Ты тридцать лет ждал — подождешь еще полчасика! Нам деваться некуда, получишь свою грейсу в целости и сохранности!

— Не пудри мне мозги!

— Отвечаю! — было б что пудрить. — В смысле, слово офицера!

— А ты что, из военных? — удивился головорез. — Думал, обычный чинуша.

— Это сейчас, — притворился, что чешу ногу, а сам вынул из кобуры пистолет. — А с орками пришлось подраться. Сам-то воевал?

— Тебе какое дело?

— Просто любопытно. Мы, старые служаки, любим поболтать о всяком таком.

— Ты мне зубы не заговаривай! Давай сюда эту падлу — и мы отчалим.

— Ладно! Сейчас спрошу, готова ли она.

Кивнул усатому парнишке по левую руку, тот кивнул в ответ — мол, все понял, шеф — и зашагал к люку.

— Это тебя кальмар так подрал?

— Не кальмар, а кракен! — раздраженно рявкнул Иоганн.

— А в чем разница? Прости, я не местный. На побережье впервые.

— Вот деревня! Кальмары — маленькие, а кракены — огромные! Эта тварь задела меня присоской, когда ломала «Ласточку» надвое. Несильно, но гребаная слизь разъела все, как кислота!

— Что, даже ногу?

— А? — старик посмотрел на протез. — Не! Это акула откусила, когда плыл к берегу.

— Ох… Больно, наверное?

— А сам-то как думаешь, черт тебя задери! Конечно, больно!

— А рука?

— А руку потерял, когда плавал на север.

— Ого. С белым медведем дрался?

— Нет. Напился и заснул в сугробе. Ну что, где там эта скотина?

Гонец как раз выбрался из укрытия, подошел и шепнул, что все готовы. Меж тем солнце почти выглянуло из-за облака, но еще минута-другая лишними не будут.

— Она красится!

— Что-что?! — Рудый так изумился, что даже поднес ладонь к уху — не ослышался ли. — В смысле?

— В прямом! Марафет наводит. Какая женщина пойдет на смерть не накрашенной?

— Тьфу! Бабье! Знаешь, задолбался я тут стоять и орать. Сейчас мы эту кралю поторопим! А ну, братва!

— Поднять зеркала! — заорал во всю глотку, и мужики как один прислонили к каменным зубцам блестящие овалы так, что наружу выглядывало больше половины.

Лучи ударили в гладь, и на крыше засияло пятнадцать крохотных солнц, слепя собравшихся внизу захватчиков. Те, жмурясь и скаля зубы, навелись на источники света, но я скомандовал первым:

— Огонь!

Трескучий гром прокатился от края до края, а густой дым повис перед стрелками. Пора враг невпопад отстреливался, гвардейцы запалили от факелов фитили и обрушили на головы ублюдков огненный дождь. Гранаты рвались невысоко над землей, снося ударной волной баррикады и ломая костя ближайшим флибустьерам, а тех, что подальше, нашпиговывали шрапнелью. Свинцовые шарики роем носились над полем боя, и горе тем, кто высунул из укрытия хотя бы палец.

Все прошло как по маслу и преимущество получено значительное, но не успел развеяться туман, как вдали грянула канонада. Не сразу понял, почему однозначно «пушечный» звук настолько тихий, ведь орудия стоят метрах в двухстах от здания. А когда дошло, лишь чудом не лишился головы — залп дали с корабля, и ядерный град накрыл крепость. Меня спасли только близость зубца, к которому прижался всем телом, и слишком высокий навес, из-за чего большая часть снарядов перелетела дворец и разворотила заброшенную стройку. К сожалению, совсем без потерь не обошлось — одному бедняге прошило живот насквозь, и требуху ровной дорожкой расстелило по крыше. Второму оторвало руку по плечо, а двух работяг изрешетило осколками от разбитого зеркала — теперь оба катались по камням, истошно вопя и закрывая окровавленные лица.

Тошнота подкатила таким напором, что едва не подавился, и все же сумел удержать содержимое желудка в себе. Пороховая гарь смешалась с запахом соленого металла и вонью лопнувших кишок, и я искренне пожалел, что не подцепил местный аналог ковида. Хорошо, что гвардейцы — воробьи стреляные, к ужасам войны привыкшие, и продолжили сражаться в полную силу под грозные окрики Норманна. Я же сидел, широко расставив ноги, сжимая пистоль и шпагу, но не решаясь не то что выглянуть из укрытия, а просто открыть рот и позвать медика. Хорошо, что Луис сама обо всем догадалась и выбежала из люка с саквояжем и мотком бинтов под мышкой.

Тогда-то стало ясно, для чего нужны захваченные орудия — бабахнуло так, что задрожало все здание, и судя по крикам внизу и хрусту дерева, палили аккурат в укрепленные двери. Что ж, логично — иначе внутрь не прорваться, а второй залп створки вряд ли выдержат, все таки не крепостные ворота. А на первом этаже уйма прислуги и гражданских, и на крышу их не выведешь — с корабля перебьют, да и второй тоже не панацея, там полно еще менее защищенных окон. Зараза, ну где же Барко — неужели свинтил под шумок?

— Шевелитесь, собаки! — майор без тени страха вышагивал позади солдат в полный рост. Ветер трепал густые волосы, отчего здоровяк напоминал разъяренного льва, ждущего шанса пустить когти в ход. Ружья он будто презирал, зато палаш на плече так и подрагивал от нетерпения.

— Прячьтесь! — крикнул, с трудом пробившись сквозь пальбу. — Сейчас накроет!

До чего удивителен наш разум, когда речь заходит о выживании. Вроде второй раз в жизни столкнулся с корабельной артиллерией, а уже подсознательно отсчитывал секунды до нового залпа. И не ошибся — бойцы едва успели пригнуться, когда вслед за приглушенным гулом послышался нарастающий свист. Ядра рассекали воздух и врезались в фасад, раскалывая колонны, выбивая блоки и превращая заколоченные ставни в труху. Будь у корыта батарея побольше, и нас бы тут давно похоронило под обломками, но против двенадцати стволов более-менее держались. Тем более, бомбить долго никто не собирался — пятерка канониров почти справилась с перезарядкой, и от мясорубки отделяли считаные мгновения. И если не оторвать приросшую к плитам задницу, очень много близких людей не доживет до заката.