Отель Вавилон - [32]

— Сексапильная штучка.

— Мне казалось, ты этого не замечаешь.

— Хм. — Обветренное красное лицо Стива расплывается в улыбке. — Я замечаю гораздо больше, чем вы думаете. Всем вам кажется, будто только один Тони как никто другой видит и знает, что творится в отеле. Ошибаетесь. Я встречаю и провожаю всех, кто здесь появляется, и, если стою к приемной в основном спиной, это еще не значит, что не имею ни о чем представления.

— Угу, — отвечаю я, делая затяжку.

— Мне известно и про Бена с Джеки из хозяйственной службы, — говорит Стив.

— Ага.

— И про то, что тебя их связь шокирует. — Он похлопывает сбоку по носу рукой в перчатке.

— Да, немного — как выяснилось сегодня, — отвечаю я.

— Н-да. — Стив переводит взгляд на остановившееся у гостиницы такси и с улыбкой идет открыть дверцу. — Кстати, — добавляет он, быстро оборачиваясь ко мне. — Не оставляй здесь эту гадость. Забери с собой.

Поднимаю с асфальта окурок и медленно иду вслед за приехавшей постоялицей сквозь вращающуюся дверь. На счастье курильщика-портье, постоялица — миссис Робертсон. Дай ей Бог здоровья. Милый божий одуванчик, восьмидесятилетняя миссис Робертсон поселилась в отеле два с половиной года назад, когда скончался ее муж. Она славная, вежливая, в меру словоохотливая, но, к сожалению, глуха как пень.

Слух у нее настолько плох, что нам пришлось изобрести специальную систему по обслуживанию ее номера. Она живет на верхнем этаже, из ее окон чудесный вид на Лондон, которым старушка, когда не смотрит бега по телевизору, с удовольствием любуется. В первый год ее страсть к скачкам сводила нас с ума. Телевизор в ее номере орал так громко, что, когда ребята приносили ей утренний чай или еду, она не слышала стука в дверь. Входить внутрь без приглашения нам не разрешается, вот беднягам и приходилось битый час стоять в коридоре и колотить по двери. В это самое время до миссис Робертсон пытались дозвониться по телефону из приемной — без толку. В конце концов Тони кое-что придумал. Друг его приятеля достал нам пульт дистанционного управления, который мы стали хранить у двери в спальню старушки. Теперь каждый раз, когда требуется привлечь ее внимание, ребята из обслуживания номеров подносят пульт к щели под дверью и убавляют звук телевизора. Миссис Робертсон, разумеется, приняла идею на «ура», а мы вздохнули с облегчением.

— Добрый день, миссис Робертсон, — говорю я, опередив постоялицу и встав за стойку.

— Что? — спрашивает она, поворачивая ко мне свое морщинистое личико.

Должен признаться, у меня к старушке самые теплые чувства. Пару лет назад умерла моя бабушка, а миссис Робертсон мне чем-то ее напоминает. К тому же меня умиляют ее манеры: выходит на улицу она непременно в шляпке и перчатках. В наши дни мало кто соблюдает это правило.

Впрочем, миссис Робертсон по сердцу всем, главным образом потому, что всегда учтива и не доставляет особых хлопот. Помню, в отеле, где я когда-то работал, одна скупая и сварливая старушонка постоянно мочилась на стулья. В итоге нам пришлось покрыть их пластиковыми чехлами, а под простыню на кровати постелить клеенку. Потом она съехала. Ей, видите ли, казалось, что отель — нечто вроде дома престарелых, а у нас не было специально обученных людей, которые могли бы за ней ухаживать.

Вообще-то к тем, кто задерживается в отеле надолго, отношение двойственное. Вы, наверное, думаете, что нам выгодно, когда комнаты заняты продолжительное время, но, бывает, от этого одни неприятности. Во-первых, насладиться пятичасовым чаем и печеньем перед телевизором желают не только благовоспитанные престарелые дамы. На длительный срок поселяются в отеле и иностранцы-бизнесмены, за которых платит банк или иной богатый работодатель. Подыскивая достойное жилье, они проводят в отеле по нескольку месяцев и начинают чувствовать себя здесь как дома, потому становятся более привередливыми; требуют, чтобы на завтрак им подавали, к примеру, только малину или чтобы консьерж оказывал им услуги, даже когда они в офисе, — бронировал билеты на самолет, вызывал такси. Номер превращается для них в подобие личной квартиры, доступ туда горничным либо значительно ограничивается, либо вообще запрещается. Тем не менее когда постоялец обнаруживает, что у него не убрано, опять же поднимает шум.

Еще в отель переселяются на несколько месяцев те, у кого в доме ремонт. С этого рода клиентами одна морока — они в постоянном напряжении и на всем экономят. В обслуживание номеров практически не обращаются, а алкоголь покупают в городе. Счет долгосрочникам выписывают раз в месяц, и только те, у кого ремонт, непременно устраивают скандал по поводу суммы — разбирают все, за что с них просят деньги, буквально по косточкам. Некоторые предпочитают платить не ежемесячно, а вперед. Мы сразу снимаем с их кредитной карты внушительную сумму и какое-то время вообще не тревожим. Миссис Робертсон всегда платит заранее. Нам по понятным причинам удобнее, когда люди в преклонном возрасте поступают именно так.

Есть, однако же, и такие долгосрочники, кому отель бесконечно рад. Миллионеры, у которых, подобно Мику Джаггеру в «Клариджез», в гостинице личные апартаменты. Миллионер оплачивает номер за целый год вперед, и в него не имеют права вселять никого другого, чтобы сам миллионер, когда ему вздумается, мог раз-два в год приехать и без проблем расположиться в отеле. На деле же, разумеется, это правило повсюду нарушают. Помню, кто-то мне поведал ужасную историю: Керри Пакер явился однажды в «Савой» как раз в тот момент, когда его номер был занят. Он снимал «люкс» и платил за все триста шестьдесят пять суток в год, хоть и проводил в отеле максимум три-четыре недели. В общем, как-то раз он приехал без предупреждения и не смог тотчас же вселиться. Пока портье пудрили ему мозги рассказом о давшей течь трубе, целая толпа служащих поспешила наверх перенести вещи второго постояльца в другой номер. По-видимому, до Паркера дошло, в чем дело, и он заявил, если, мол, через десять минут я буду не в номере, больше нога моя сюда не ступит. Скандала удалось избежать. Понятия не имею, чем они объяснили переселение второму клиенту. Человек остановился в дорогом номере. Должно быть, возвратили ему деньги и многословно извинились.