Отель «Вандом» - [53]

— Что это значит? Тебе не нужна помощь с «Четырьмя сезонами», если ты собираешься вернуться домой и работать со мной. Или у тебя изменились планы?

— Нет. Я же сказала, что возвращаюсь домой к Рождеству. Работа в «Георге V» начинается первого июня. Мы с Франсуа хотим вместе снять студию, только он останется там на весь год, а я всего на шесть месяцев.

Хьюз знал об этом плане, но теперь он стал пугающе реальным, а жизнь вдвоем с Франсуа вообще была чем-то новым.

— Ты собираешься жить с ним?

Элоиза кивнула.

— Не слишком ли это серьезное обязательство?

— Ну не на шесть же месяцев, — здраво ответила Элоиза. — А жить одна я не хочу. Мне уже двадцать лет, папа, точнее, будет к тому времени. В наше время все так делают, это удобно.

— Кому? — раздраженно спросил Хьюз. — Я буду платить за твою квартиру. Тебе не обязательно с ним жить.

— Но я хочу, — улыбнулась Элоиза.

— А если бы я сделал что-нибудь подобное? — спросил он напрямик, пытаясь распахнуть дверь, которую собирался открыть вот уже полгода.

— Не говори глупостей. Ты не будешь ни с кем жить. А если и соберешься, то мне это не понравится. В твоем возрасте это просто неприлично. А я всего лишь студентка, это не одно и то же.

— Почему? А если я кого-нибудь полюблю? — спросил он, пытаясь гипотетическим предположением прощупать почву и выяснить, как она отреагирует.

— Наверное, у меня случится истерика, и я ее убью, — улыбнулась Элоиза, и сердце Хьюза упало. — Ты принадлежишь мне, — без тени сомнения добавила она с уверенностью, которую подарил ей отец, никогда никого, кроме нее, не любивший. Элоизе это нравилось, и она не боялась говорить об этом вслух.

— Я могу принадлежать и тебе, и женщине, которую буду любить, но только немного по-другому, скорее, как своего рода компаньону.

Хьюз ходил вокруг да около, но ему не хватало смелости сказать правду, в особенности учитывая ее слова. В отличие от него Элоиза ничуть не стеснялась вести себя грубовато.

— Нет, не можешь! — отрезала она и отпила через соломинку содовую с лимоном. — Я тебе не позволю. Кроме того, такая женщина скорее всего будет охотиться за твоими деньгами или перепутает все в отеле. Тебе не нужна женщина, папа, у тебя есть я.

Она просияла и откинулась на спинку стула. И Хьюзу не хватило решимости испортить ей остаток каникул, рассказав про свою любовь к Натали. Недели или даже двух определенно не хватит, чтобы сообщить подобную новость, особенно учитывая сопротивление дочери, в котором она открыто признается. Глядя на нее, Хьюз понял, что и сегодня он не храбрее, чем был на Рождество. Ну как можно испортить единственную неделю отдыха с ней, если они видятся всего лишь раз в три-четыре месяца? Нет, он не может рисковать, она слишком много для него значит. И если он потеряет дочь, Натали ничего не сможет исправить. Он хочет, чтобы в его жизни остались обе, а не одна из двух.

— Расскажи мне про свою стажировку. Что в нее входит? — спросил Хьюз безрадостным голосом, но Элоиза не обратила никакого внимания на его грустные глаза. Он понимал, что уже подвел Натали и нарушил свое обещание, а ведь поездка только началась. По возвращении домой придется ей как-то это объяснять, но как? Он очень надеялся, что Натали отнесется к этому рассудительно. Хьюз уже начинал подумывать, что, может быть, лучше всего вообще ничего не говорить Элоизе про Натали до тех пор, пока дочь не вернется домой в декабре. Ведь если он расскажет сейчас, она запросто решит навсегда остаться во Франции. Трудно даже представить себе, насколько обманутой она будет себя чувствовать, как разозлится, невозможно оценить горячность ее реакции, пока слова не будут сказаны. Элоиза — его единственное дитя, любовь всей его жизни, и он не мог полагаться на волю случая. Возможно, это трусость, но Хьюз не хотел терять свою дочь. Он очень любил Натали, но она того не стоила.

Остаток путешествия они ходили по музеям и храмам, наслаждались изысканными обедами — в основном в маленьких частных ресторанчиках в Трастевере, на другом берегу Тибра. В пасхальное утро получили благословение папы, затем пошли в Колизей, в общем, проводили время так чудесно, как только могут отец с дочерью. Элоиза бесконечно разговаривала по мобильнику с Франсуа, рассказывая ему обо всем, что они повидали, но, несмотря на это, Хьюз так и не смог заставить себя признаться, что в Нью-Йорке у него есть любимая женщина и что им обеим хватит места в его жизни. Через неделю они вернулись в Лозанну, но Элоиза так и не узнала, какое важное место в жизни отца занимает Натали. Франсуа уже ждал ее. Элоиза засияла, увидев его, а он поцеловал девушку. Хьюза это рассердило — значит, ей такие близкие отношения позволены, а ему нет? Но на самом деле он сердился только на себя, на свою трусость, на то, что он так и не решился рассказать ей обо всем, боясь, что на него обрушится гнев дочери. Натали утверждала, что Элоиза сумеет с этим примириться. А если нет?

В свой последний вечер в Лозанне он пригласил Элоизу и Франсуа на обед в «Ла Грапп д\'Ор» на улице Шене-де-Бург, лучший ресторан Лозанны. Франсуа оказался славным юношей, хотя чересчур самоуверенным. Поскольку его родители владели популярным отелем, он считал, что знает о гостиничном деле абсолютно все, что стоит знать. Но его никак нельзя было назвать плохим, а Элоиза казалась влюбленной в него до безумия. Тем не менее она готова к концу года расстаться с ним, и Хьюз понял, что им с Натали придется и дальше таиться, причем столько времени, сколько потребуется. Возможно, через несколько месяцев Элоиза достаточно повзрослеет, чтобы выслушать новость. Хьюз очень на это надеялся, но сейчас он должен был возвращаться в Нью-Йорк и рассказывать Натали, что он нарушил обещание и Элоиза так ничего и не знает.