Отель «Трансильвания» - [26]

Щеки Шатороза неожиданно побагровели.

— Я мало что помню, я был тогда пьян…

— Жалкая отговорка, — отмахнулся Сен-Себастьян. — Впрочем, извольте, я освежу вашу память. Нарушитель законов круга проклинается его членами и изгоняется из рядов. Дабы он не мог ни о чем рассказать, ему отрежут язык. Дабы он не мог ни о чем написать, руки его отрубят. Дабы он не мог никого опознать, ему выжгут глаза. Затем в течение ночи круг будет тешиться с ним, а потом, обнаженным, его выбросят на дорогу. Дальнейшим должна будет распорядиться судьба.

Сен-Себастьян проговаривал это, опустив смиренно глаза и сложив молитвенно руки. Шатороз то краснел, то бледнел, устрашенный безрадостной перспективой.

— Надеюсь, теперь вам все ясно?

Шатороз искательно улыбнулся.

— О, я и не думал от нее отступаться! Просто неудача меня удручила. Обычно все эти провинциалки сами вешаются на меня. Знаете, почему я был столь неловок? — выпалил он вдруг. — Да потому, что граф Сен-Жермен не отходил от нее ни на шаг.

— Ах Сен-Жермен? — фыркнул Сен-Себастьян, отворачиваясь от Шатороза. — Господин, окружающий себя атмосферой таинственности! Этакая вездесущая и чуть ли не бессмертная личность!

Сен-Себастьян уставился невидящим взглядом на рдеющие в камине угли. Их отсветы делали атмосферу библиотеки зловеще-багровой.

— Значит, ему вздумалось встать у меня на пути?

У Шатороза живот подвело от страха, настолько жуткими ему показались эти вроде бы мало что значащие слова сутулого старика.

— Так что же мне делать? — пробормотал он, заикаясь. — Хорошо бы как-то избавиться от него.

В глазах Сен-Себастьяна промелькнуло нечто, что ввергло маркиза в еще больший страх.

— Вот-вот, избавиться, — медленно выговорил барон. — И вам надлежит это сделать. Я хочу, чтобы господин этот исчез с нашего горизонта. Но имейте в виду, круг впутывать в это дело нельзя. Вы поняли? Нельзя ни под каким видом. Скомпрометируйте его, вызовите на поединок или наймите убийц, но круг должен остаться вне подозрений.

— Я понял, — нервно сглотнул Шатороз. — Хорошо.

Сен-Себастьян, сцедив за спиной руки, принялся расхаживать вдоль книжных полок. Тишину, воцарившуюся в помещении, нарушал лишь шелест его халата, вторивший еле слышному шарканью старческих ног. Наконец он остановился возле окна, выходящего в парк, но обычно радующая глаз панорама была на сей раз скрыта за пеленой октябрьского ливня — Париж еще с утра обложили тяжелые, свинцовые облака.

Если что-то и тревожило Сен-Себастьяна, то на лице его это не отражалось никак. Барон повернулся к Шаторозу.

— Скажите теперь мне вот что. Граф д'Аржаньяк. - действительно азартный игрок?

— Да, — ответил озадаченный Шатороз.

— И он по уши в долгах?

— Да. Все его поместья заложены. И хотя граф никогда в этом не признается, он полностью зависит сейчас от жены.

Сен-Себастьян удовлетворенно вздохнул.

— Хорошо. Прямо-таки прекрасно. И кому же он задолжал?

— Всем, — скорчив гримасу, ответил Шатороз. — Стоит ему дорваться до карт или рулетки, он становится хуже пьяницы. Я своими глазами видел, как он в один час спустил двадцать тысяч ливров.

— Это серьезная сумма. Не удивительно, что он весь в долгах. Вы не в курсе, что он думает обо всем этом? Его устраивает зависимость от жены?

— Ну нет! Его от женушки просто воротит. Иногда мне кажется, — глубокомысленно добавил Шатороз, — что он ведет себя так нарочно, чтобы ей досадить.

— В таком случае он, вероятно, будет лишь рад, если ему предоставят возможность списать часть долга за, собственно, сущую ерунду. Ведь супругу его, я полагаю, сильно расстроит пропажа ее любимой племянницы?

Сен-Себастьян все еще сохранял задумчивость, но зловещая улыбка его сделалась шире.

— Вы хотите сказать, что д'Аржаньяк отдаст нам племянницу лишь для того, чтобы насолить своей благоверной? — оторопело спросил Шатороз.

В первый момент замысел показался ему просто невероятным, но, обдумав его, он заключил, что шанс на успех все-таки есть. А плюсы смелого хода более чем очевидны. Если что-то всплывет, первым подозреваемым окажется д'Аржаньяк. А потом и виновником, куда ему деться. Маркиз кивнул и сказал:

— Думаю, он согласится, если правильно повести разговор.

Сен-Себастьян опустился в низкое турецкое кресло.

— Кому из наших он больше всего должен?

Шаторозу тоже хотелось сесть, но он не решался. Маркиз ограничился тем, что облокотился на каминную полку и ослабил левую ногу. В новом костюме для конных прогулок он был, несомненно, хорош. Полы камзола, чуть скошенные и вывернутые, крепились над бедрами, демонстрируя черную с золотом саржу подкладки, бриджи английской шерсти имели цвет охры, шею модника облегали бельгийские кружева. Портило всю картину только лицо маркиза. Лишенное всегдашней маски надменного безразличия, оно выглядело туповатым.

Сен-Себастьян раздраженно забарабанил пальцами по подбородку.

— Так вы знаете или нет? Если нет, извольте выяснить все до заката.

— О, простите, простите, — поспешно пробормотал Шатороз. — Я размышлял. Думаю, Жуанпору он задолжал более, чем другим. Графиня выплатила часть долга, но, разумеется, это не все. Сумма столь велика, что у нее просто нет таких денег. — Наморщив лоб, он добавил: — Похоже, речь идет об имении графа в Анжу. Не уверен, но подозреваю, что оно передано Жуанпору в залог, и пока нет никаких признаков, что д'Аржаньяк готов его выкупить.