Отель «Странник» - [64]

Мои ноги входят в воду. Водопад увлекает меня дальше и глубже, вниз, вниз, вниз. Я пытаюсь плыть, но, разводя руками плотную воду, одновременно толкаю деревянный гардероб. Он ужасно тяжелый, зато никто никогда не увидит, что таится за той дверью. Ее нужно спрятать ото всех.

Шум водопада превращается в низкий гул. Я не могу дышать. В груди у меня все горит, я пытаюсь понять, как же всплыть наружу. У себя в голове снова и снова нажимаю на кнопку 4-го этажа и пытаюсь раздвинуть руками двери лифта, чтобы выбраться из него на свет.

Наконец выныриваю на поверхность и часто дышу, пока воспоминания папы уступают место реальности. Ощупываю себя, словно пытаясь убедиться, что я – все тот же человек. Где у меня руки? Вот они. Ноги? На месте. Ощущение собственной личности? Мы работаем над этим.

Меня преследует призрачное лицо моей мамы. Сердце гулко бухает в грудной клетке. А потом я складываю два и два.

Мама просто упала. Она… упала.

Ужасное осознание наполняет мои глаза саднящей болью.

– Эге-гей! Круто, правда же? – кричит Нико, шумно подплывая ко мне. Его волосы, обычно прилизанные и гладкие, стоят дыбом, и видно, что они на самом деле кудрявые. – Хочешь еще разок?

– Нет.

Все, чего я сейчас хочу, – это как можно скорее выбраться из воды и из всех этих ужасных воспоминаний. Я быстро, как могу, плыву к скалам.

Нико догоняет меня в несколько гребков.

– Эй, погоди. Что с тобой?

– Я в порядке, – глухо отзываюсь я, хотя на самом деле порядком тут и не пахнет.

Нико плывет со мной рядом, в голосе его слышна забота.

– Хочешь поговорить об этом?

– Нет.

– Я серьезно. Если случилось что-то дурное, можешь мне рассказать. – Он поднимает над водой руку, залепленную водонепроницаемым пластырем. – Ты же теперь мой кровный брат. Для того все и делалось.

Я наконец нахожу в себе силы взглянуть на него – очень приятно, что он правда обо мне беспокоится.

– Я скоро приду в себя, – говорю я и действительно имею это в виду.

– Ну, как скажешь, – он чуть усмехается. – Уверен, что не хочешь еще разок прокатиться на водопаде? Тебе сразу полегчает.

– Ни за что, – я оглядываюсь назад, на стеклянную стену падающей воды. – Спасибо, но я больше никогда в жизни туда не полезу.

Нико фыркает.

– Ладно, приходи в себя. Главное – не опоздай на нашу встречу.

Он бросается в подземную реку и снова уносится в ее потоке, а я вылезаю из воды на скалы, замерзший и несчастный, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение.

Внутри у меня словно образовалась пустота, глубокая, как сама Шахта. На этот раз я вижу воспоминание четко и ясно. Мама упала. Ее никто не утаскивал – она просто падала и падала в эту ужасную дыру. Помнится, Нико говорил, что клетки к платформам приделали после того, как кто-то упал в Шахту. Так вот, это была она. Они приварили к платформам клетки, после того как умерла моя мама.

Я подскакиваю, как ужаленный, когда кто-то кладет мне руку на плечо. У меня за спиной стоит Рахки.

– Ты в порядке?

– Ага, – я быстро вытираю глаза, притворяясь, что это не слезы, а озерная вода. – Все нормально. Просто мне не понравилось кататься на водопаде.

– А кому это вообще нравится? – Рахки садится, расстилая на камне кремовое полотенце. Она одета в закрытый купальный костюм: черные лосины и облегающая водолазка скрывают почти все тело, не оставляя ни дюйма голой кожи. – Иди, посиди со мной.

Я сажусь рядом с ней и стараюсь дышать часто и глубоко, чтобы справиться с паникой.

– Отелю, должно быть, ты действительно очень нравишься, – говорит она, окуная пальцы в озеро.

– Агапиос тоже так говорил, когда брал меня на работу, – вспоминаю я. – На самом деле это звучит даже страшновато.

– Это вовсе не страшно. Это большая честь, – говорит она уверенно. – Отель – это ведь не просто какое-то место. Каждая его часть связана с остальными, и у них есть воспоминания. Своя индивидуальность. Соедини вместе несколько мест – и получишь что-то большее: нечто… живое.

Я замечаю Нико и Сева, которые вместе идут по боковому коридору в дальней части грота. Нико оборачивается и машет мне рукой, зовя присоединяться к ним.

Да, ведь у меня вот-вот будет важная встреча. Но я не могу явиться на нее в компании Рахки! Насколько мне известно, она все еще следит за мной и докладывает Старшей горничной. Должно быть, поэтому Агапиос и допускает, чтобы я свободно перемещался по всему Отелю: он хочет, чтобы я привел его к разгадке моих тайн – к Полосатому, Музею, ко всему этому.

Я не могу так рисковать. Лучше пусть они встречаются с Полосатым без меня.

Вместо этого я снова поворачиваюсь к Рахки.

– Ты тогда сказала, что Отель тебя спас. Что это значит?

Она задумчиво смотрит на стену падающей воды.

– Когда группа беженцев, в которой была и я, добралась наконец до Ворот Дамаска, я была тяжело ранена. А Отель исцелил меня: позаботился обо мне. У Сева тоже была похожая история.

– Погоди… ты имеешь в виду Сева? Нашего Сева? – Я был уверен, что он сражается против Отеля!

– С ним было даже хуже, чем со мной. Во внешнем мире много плохих людей. Те, от которых Отель спас Сева, даже сумели его убедить, что, если он попытается от них сбежать, ему же будет хуже и что он настолько тупой, что у него все равно ничего не получится. Представляешь себе Сева, которого убедили, что он слишком тупой? А Отель выручил его, предоставил ему безопасность, снабдил книгами, чтобы он мог учиться и развиваться. В конце концов он осознал, что те плохие люди никак не могут определять его будущее и решать за него, на что он способен. Если бы не Отель, он сейчас не был бы тем, кто он есть.