Отель «Странник» - [52]

Я переворачиваю еще одну страницу и вижу фотографию мамы. Я и так постоянно вижу ее лицо во снах, но рассматривать ее портрет в личном деле, хранящемся у Старшей горничной, – это совсем другое.

Так вышло, что я всегда думал о маме меньше, чем о папе. Она умерла вскоре после нашего рождения, и мне не приходило в голову разыскивать ее. Ба сказала, что лучше просто принять факт ее смерти и отпустить ее. «Отпустить». Как если бы она спросила разрешения и ей сказали: хорошо, ты свободна. Жизнь? Нет, спасибо, отпустите меня. Но мама не просто ушла из жизни. Ее забрали. Кто сделал это? Может быть, Отель?

– Отдел горничных подключил множество ресурсов к поискам твоего отца после его исчезновения, – продолжает Рахки. – Старшая думала, что он мог что-то знать о произошедшем с Оранжереей и о том, как можно вернуть ее назад.

Я переворачиваю страницу – и в глаза бросается фото папы, занятого работой в каком-то залитом солнцем саду. Его длинные садовничьи перчатки перепачканы землей, лицо – тоже, но он все равно радостно улыбается – улыбкой, напоминающей мне о Филиппе.

– Так, значит, они не знали, что с ним случилось, после того как мама…

– Думаю, не знали. Но что они точно знают – так это кто ты такой. – Рахки подтягивает к себе папку и листает ее, пока не доходит до чистой страницы, которая кажется новее всех остальных. Наверху надписано мое имя: «Кэмерон Вайсс».

Я выхватываю из папки фотографию.

– Это же я!

Это один из моих школьных снимков. Всклокоченные, как всегда, волосы, застенчивая и неестественная, как всегда в школе, улыбка… К фото приклеен бумажный стикер со словами «Как много он может знать»?». Слова написаны от руки, кудрявым почерком.

Океанская качка снова накрывает меня с головой, и я с трудом сдерживаю рвоту.

– Старик очень… интересуется тобой, – говорит Рахки. – Они вместе со Старшей…

Она выглядит так, будто собирается сказать больше, и я ужасно хочу, чтобы она это сделала. Но, раньше чем она успевает произнести что-то еще, через переходник в помещение врывается портье, красный и потный от быстрого бега.

– Старшая горничная объявляет общий сбор! – кричит он. – Общий сбор в Мезонине! Поломка стержня!

– Отлично, слов нет, – фыркает буфетчик за стойкой. – Очередная учебная тревога.

– Это не учебная тревога! – орет мальчишка-портье.

Вот оно. Та самая диверсия, которую обещали мне для прикрытия Нико и Сев. Нужно срочно добраться до лифтов и спуститься в кабинет Управляющего, чтобы добыть там универсалку.

Но Рахки хватает меня за локоть.

– У тебя есть свой стержень?

– Что?

– Стержень! У тебя есть стержень дверной петли?

Я вытаскиваю наружу стержень, который сделал для меня Сев.

– Отлично, – выдыхает она. – Пойдем, попробуем разобраться с ситуацией.

Она сдергивает меня с сиденья и тащит за собой в переходник.

Глава 15. Поломка стержня

Если произошла поломка стержня дверной петли, персонал Отеля обязан эвакуировать всех гостей в Мезонин. Найдите ближайшую к вам живую карту и следуйте инструкциям.

Рахки очень быстро бегает. Я не могу держаться с ней наравне. К тому же она куда больше меня знает: например, ей понятно, куда и зачем мы бежим, а также почему эта «поломка стержня» настолько опасна.

Мне нужно как-то оторваться от нее и идти за ключом, но Рахки то и дело оборачивается, проверяя, следую ли я за ней. Не знаю, сколько продлится диверсия, устроенная Нико и Севом, но уверен: мне нужно поторапливаться, иначе упущу свой единственный шанс.

Она заворачивает за угол, и я нарочно отстаю, надеясь, что она забудет про меня – и я займусь делом, ради которого все и затевалось: смогу узнать, что случилось с моей семьей.

Десять секунд… Пятнадцать… Неужели сработает? Теперь просто нужно бежать к лифтам и…

– Кэм! – Рахки выглядывает из-за угла, часто дыша. – Что ты делаешь? Нам срочно нужно в Мезонин!

– Беги без меня! Я тебя только торможу!

Пожалуйста, о, пожалуйста-пожалуйста, пусть она не заметит виноватого выражения моего лица!

Она хватает меня за руку и тащит за собой по спиральной лестнице.

– Нет, давай вместе! Нам нужны все стержни, которые только можно добыть!

Ох, ничего не получается! Она не собирается выпускать меня из поля зрения.

Я нарочно спотыкаюсь и притворно кричу от боли.

– Ай! Моя нога! Я подвернул ногу!

Но Рахки видит меня насквозь. Она одной рукой выхватывает пылевик и подносит другую руку в перчатке к его концу.

– А ну быстро встал! Или я приклею твою подвернутую ногу тебе ко лбу!

Она рывком поднимает меня на ноги и тащит за собой в очередную дверь.

Хотя Мезонин находится на открытом воздухе, здесь никогда не бывает темно. Во всяком случае, так сказал Нико, когда впервые показал мне это место. Это широкий, пустой внутри круг – вроде пончика – шириной с пару футбольных полей, расположенный между внешним кольцом Лифтового холла и круглым Внутренним двором, который, собственно, занимает место дырки в пончике. Роскошные фонтаны и искусственные ручьи журчат среди леса растений в горшках, вода стекает из гротов меж декоративными камнями.

Но что больше всего впечатляет меня раз за разом – это солнечные окна Мезонина. На вершинах скалистых гор, отделяющих Мезонин от внешнего мира, воздвигнуты огромные деревянные арки под разными углами относительно земли. Каждая привязана к определенному часовому поясу соответственно солнечным часам Внутреннего двора и поэтому отображает вид небосвода из другой части земного шара. Когда в одном портале стоит звездная ночь, окно напротив показывает озаренное солнцем небо. Свет и тень из разных окон пересекаются в Мезонине, создавая впечатление постоянных закатных или рассветных сумерек. Даже сейчас, когда над нами царит ночь, больше половины порталов сияет солнечным светом, как софиты вокруг стадиона.