Отель «Странник» - [32]

– А как же ты? Разве ты ничего не замышляешь?

– Все несколько сложнее, чем ты думаешь. Мы с Севом знаем способы оставаться на светлой стороне Отеля. И одно из правил, которые нам помогают, – это не болтать о подобных вещах в его стенах.

Двери лифта открываются – за ними стоит девушка со множеством тугих косичек, украшенных бусинами, и с колечком в носу. Она одета в такую же униформу, какая была на Нико в день нашей первой встречи и выглядит знакомой – похоже, это та самая, с ресепшена, которую я видел за стойкой, впервые заглянув в Дверь Далласа.

– О, кого я вижу, – она широко улыбается. – Нико, разжалованный бедолага.

– Заткнись, Элизабет, – огрызается тот, заходя в лифт, и я ужасно рад обнаружить, что это лифт гостевого типа, закрытый с четырех сторон, со стеклянными стенами. За одной из них находится пляж под яркими звездами, за другой – ледяная пещера, за третьей – город с небоскребами, даже более высокими, чем были видны из того, первого, лифта.

– А это, значит, новенький? – Элизабет приветственно подает мне руку. – Здравствуй.

Я отвечаю на рукопожатие.

– Я – Кэм.

– Привет, миста Кэм.

Ее акцент – мягкий, с придыханием – напоминает мне о голосах актеров из конголезского шоу, которое любит смотреть Кэсс.

Нико кивает на панель лифта.

– Нам в Военный кабинет, пожалуйста.

– Военный, Военный, – ворчливо отзывается она, нажимая кнопку. – Сегодня все так и рвутся в Военный кабинет.

– Значит, ты у нас сегодня за пилота? – спрашивает Нико, когда лифт двигается с места.

Элизабет с улыбкой качает головой, бусины в ее косичках стеклянно звенят.

– Нет, просто подменяю Одри на пару часов, пока она делает для меня одну работенку в Австралии. Мне проще управлять лифтом, чем лишний раз иметь дело с гигантскими пауками.

Акцент у нее довольно сильный, но говорит она красиво и совершенно правильно.

Нико оборачивается ко мне.

– Мы называем пилотами операторов лифтов, – поясняет он. – Но для Элизабет это не постоянная работа. Верно, Элизабет?

– Еще бы. Попробуй кто-нибудь на весь срок работы посадить меня в лифт – он бы дорого за это заплатил.

– Не хотел бы я оказаться у тебя в долгу, крошка Бет!

Она усмехается.

От того, как Нико себя ведет с людьми – притворяется всем и каждому другом, а за фасадом улыбки остается себе на уме и хранит свои секреты – у меня мороз по коже. Хорошо еще, что я знаю его секрет. Или сам являюсь его секретом. Приятно все-таки, что кому-то можно доверять в этом новом безумном мире.

Лифт останавливается.

– Приехали, – говорит Элизабет. – Ну, постарайся теперь, чтобы тебя не разжаловали совсем уж ниже плинтуса! Иначе снова окажешься бродяжкой на улицах Берлина.

Она дружески подмигивает Нико – и двери лифта закрываются за нашими спинами.

– На улицах Берлина?

Нико пожимает плечами.

– Я родом отовсюду. Когда я впервые попал в Отель, было дело – меня провели через Дверь Берлина. – Он устремляется вперед по кремово-белому коридору, где стены покрыты деревянными панелями в медных рамках. – Мир не настолько разделен, как тебе кажется. Да, у государств есть границы, но у Отеля никаких границ нет – он существует между ними. Границы нас не определяют. Я встречал азиатские семьи из Франции, средиземноморцев из Канады, белых людей из Африки. В конце концов, люди есть люди, не так важно, где они родились или к какой расе принадлежат. Единственное, что имеет значение, – это как они относятся друг к другу.

Он останавливается возле гладкой блестящей металлической двери с выгравированными на ней словами «ВОЕННЫЙ КАБИНЕТ».

– Итак, – обращается ко мне Нико, – что я тебе уже говорил раньше?

Я отвечаю понимающим взглядом.

– Что я должен предоставить все самое важное тебе.

Он кивает и приглаживает рукой напомаженные волосы, откидывая их назад.

– Именно так. Доверься мне, и я все устрою, – с этими словами он толкает дверь.

Мы входим в помещение, больше всего похожее на огромный мерцающий шар. Его потолок – это гигантский купол из мириад цветных стеклышек, из которых складываются неровные очертания стран всего мира. Их пересекает сетка линий широт и долгот, океаны между континентами сверкают яркой голубизной.

– Ух ты!

– Да, красиво, – отзывается Нико, не останавливаясь. Азия и Австралия, ярко подсвеченные снаружи единственным лучом, мерцают как раз на стене, к которой мы направляемся. – Подсветка здесь отображает движение солнца, так что всегда можно увидеть, какое время суток сейчас в любой части земного шара.

Под картой-куполом находится круглая высокотехничная панель управления. Множество дисплеев охватывает обзором все помещение, отображая какие-то реестры и списки имен, а заодно материалы с камеры безопасности. На одном экране я ясно вижу вестибюль Двери Далласа. На другом узнаю бальный зал, где мы впервые встретились с Севом.

Ни столов, ни стульев здесь нет – в Военном кабинете все оборудование стоит на тонких высоких подставках. Я быстро понимаю, почему так: потому что пол нельзя загораживать – он тоже представляет собой карту. Совсем другую, похожую на старинный пергамент, по которому бегут и постоянно меняются те же чернильные линии, что и на интерактивных живых картах. Только эта карта куда сложнее, и я ничего в ней не понимаю. Блестящие линии свиваются между собой, клубятся под нашими ногами, рисуя планы комнат и коридоров, связанных друг с другом под странными углами и перекрывающих друг друга там, где, по идее, это было бы невозможно.