Отель «Пастис» - [102]

Саймон облегченно вздохнул, чувствуя, как расслабляется тело. Проклятая псина. Вспомнил, что она любила вздремнуть в машине, дожидаясь, когда Эрнест отправится домой.

Просунув морду между передними сиденьями, миссис Гиббонс обнюхала мешок. Саймон переложил его на пол, и она устроилась рядом с ним, положив ему на колени тяжелую голову. Теплая успокаивающая тяжесть. Потрепав лохматое ухо, тронул машину.

На дороге он один, по сторонам темные фермы с закрытыми ставнями, свет фар образует впереди длинный пустой туннель. Только после поворота на Лакост в зеркале мелькнул луч света. Дорога вилась между вишневыми садами с печально поникшими после очередного жаркого сухого дня ветками. Луч держал дистанцию. Саймон остановился у подножия холма, на котором расположен Бонье. Следовавшая позади машина тоже встала.

— Этот негодяй нас преследует, — сказал он, обращаясь к миссис Гиббонс.

Собака села, навострив уши и стуча хвостом по обивке.

Разгоняя кошек, они проехали спящий Бонье и свернули у указателя на Кедровую рощу. Темнота по обе стороны, темнота позади. Или выключил фары, или отстал, убедившись, что Саймон один.

В свете фар промеж низкорослых кривых дубов и беспорядочных груд камней возникли ровные очертания властно преграждающего путь шлагбаума. Чувствуя, как скачет в груди сердце, Саймон выключил свет и заглушил мотор. Миссис Гиббонс радостно повизгивала в предвкушении прогулки. Он потрепал ее по голове.

— Останешься здесь караулить машину. — Продолжая повизгивать, она царапала дверь. — Хорошо, но, ради Бога, никого не кусай.

Выпустив ее, взял мешок и фонарик и с минуту постоял у машины.

Мертвая тишина. Только тикающий звук остывающего мотора и плеск миниатюрного водопада — миссис Гиббонс освобождала пузырь. В лунном свете тени кустарников казались припавшими к земле человеческими фигурами. Включив фонарик, Саймон поднырнул под шлагбаум и, облизав губы, безуспешно попытался свистнуть собаке. Во рту было как после химчистки.

Веревочные подошвы его сандалий производили меньше шума, чем шлепанье собачьих лап. Дорога вытянулась стрелкой с востока на запад. Высившиеся по обе стороны могучие фигуры кедров закрывали луну. Саймон заметил, как мечется в дрожащих руках луч фонарика. Черт возьми, одурел с перепугу. Никого на много миль кругом, разве что где-то впереди, или позади, а может быть, рядом, в темной чаще леса, похитители. Убьют его и здесь же закопают. Может быть, уже вырыли могилу. Дрожа в теплой ночи, он ускорил шаг.

Прошло почти полчаса, прежде чем он увидел на обочине доску с выцветшими буквами: «Лесное хозяйство Менер». Внезапно миссис Гиббонс, оскалив зубы, горизонтально вытянув хвост и глухо рыча, встала как вкопанная. Черт побери, подумал Саймон, не хватало еще, чтобы проклятая псина вцепилась в ногу похитителю. Бросив мешок, он ухватился за ошейник. Другая рука занята фонариком, освещавшим ему путь. На мешок не оставалось рук. Черт. Не оставлять же его посреди дороги. Они, должно быть, где-то здесь, вооруженные ножами и пистолетами, подозрительно следят за ним. Проклятая собака. В лесу по-прежнему тихо, если не считать слабого шума ветра в ветвях да прерывистого рычания миссис Гиббонс. Взяв фонарик в зубы. Саймон захватил мешок, покрепче вцепился в ошейник и на корточках по-крабьи двинулся через дорогу. Какая нелепость! Я богатый, преуспевающий бизнесмен. И скажите на милость, чем я занимаюсь? Размахнувшись, швырнул мешок на траву у столба. Миссис Гиббонс рвалась из ошейника. Ругаясь, с фонарем в зубах, поднял тридцать килограммов тугих вырывающихся мускулов и потащил прочь.

Жожо и Башир смотрели вслед удалявшемуся свету фонарика, пока он окончательно не исчез. Вышли из-за деревьев.

— Ненавижу эту суку, — сказал Башир. — Она всегда глазела на меня, когда работали на стройке. Наверно, не любит арабов. Скажу тебе, чуть не наложил в штаны со страху.

Жожо похлопал его по спине.

— Ладно, это позади. — Включил фонарик и открыл мешок. — Только посмотри. Десять миллионов монет. Пошли, теперь мы богачи.

Он поднял мешок. Вот она, Мартиника, пронеслось в голове. Оба зашагали по заросшей тропинке, ведущей к месту встречи с Генералом у карьера близ Менерба.

Пульс у Саймона успокоился — стал всего в два раза выше нормы. Отпустив собаку, размял затекшие руки. Хоть и не хотелось признавать, но Зиглер был прав — похитителей интересовали только деньги. Теперь, слава Богу, все позади. Подбодрившись, ускорил шаг. Завтра вернется Бун, уедут детективы, и они с Николь…

Миссис Гиббонс снова зарычала. Саймон замер на месте. Кто-то шумно продирался сквозь кусты. Посветил фонариком на звук, и сердце снова бешено забилось при виде огромной головы и черной волосатой морды.

Миссис Гиббонс залилась лаем. Дикий кабан, нагнув голову, несколько долгих секунд глядел на них, затем, яростно размахивая хвостом, с шумом скрылся в ночи. Саймон обмяк, словно из него вынули кости. Когда дошел до машины, у него все еще дрожали руки. С трудом, двумя руками, вставил ключ зажигания.

Комитет по организации торжественной встречи увеличился на три человека. У входа, охраняемый по бокам двумя дюжими настороженными молодцами, с грустным изможденным лицом стоял Хэмптон Паркер. Николь, Эрнест и Франсуаза стояли у стойки портье. Детективы, покинув кабинет, расхаживали по вестибюлю. Все сгрудились вокруг машины, засыпая его вопросами. От изнеможения и спада нервного напряжения у него кружилась голова. До смерти хотелось выпить. Миссис Гиббонс снова перебралась спать на заднее сиденье.