Отель 'Империал' - выход из WINDOWS - [7]

чтоб нарезать закусон...

-- Какие же мы становимся синтетические, как будто и кожа, и мозги, и сердце -- все из искусственного материала, Нонна Богдановна... -- они прогулялись к ванной комнате, и Княжицкий остановился перед открытой дверью. -- Ба, а вот и "финка, мимолетная, как сон". Нонна Богдановна, тут у вас что, в каждой комнате по трупу? Что скажете о даме, восседающей на биде? Будьте милосердны.

-- Поскольку в сумочке найдены документы на имя Похваловой Натальи Леонидовны, которая и была задушена колготками любимой россиянками фирмы "Леванте", -- закурив, не без удовольствия доложила Серафимова, -- очевидно, своими -- очень уж пахнут, а также поскольку было обнаружено там же удостоверение на имя Похваловой, свидетельствующее о том, что с этого вечера у президента акционерного общества "Универмаг "Европейский" больше нет референта и на вакантное место срочно требуется наш человек, то бишь сотрудник НКВД, мы можем заключить, что Наталья Леонидовна не была профессиональной... девицей легкого поведения, а была всего лишь подружкой своего Финка, изменницей мужа, и -- что не исключено -- шпионкой либо от богатейшего универмага, либо от беднейшего ведомства.

-- Если вы о Роскомимуществе, то почему же беднейшего, Нонночка Богдановна?

-- Не путайте, Коленька, благосостояние некоторых отдельно не посаженных пока еще граждан с благосостоянием страны. Кстати, и у этого Финка с благосостоянием могло быть получше. Или украли все, что смогли, или он жил в нескольких местах. Нет самого элементарного электрического оборудования на кухне, вещей в шкафу мало, а шкаф, между прочим, рассчитан как минимум на гардероб Майкла Джексона -- вон та небольшая комната перед ванной. Целая комната -- шкаф, Коленька, подумать только. Домработница говорит, что вещей было больше, зимняя секция вообще опустошена.

К разговору подключился подошедший Братченко:

-- Я все закончил. У соседей валюты -- ни цента. Там этот участковый приполз. Скрюченный. Я его посадил протокол переписывать. Нонна Богдановна, а женщину-то, похоже, сначала задушили, сам хозяин и задушил. В противном случае картина не выстраивается. Что же это получается: ее там душит колготками посторонний преступник, у которого для этого дела топорик под мышкой, а он, хозяин, в комнате в постельку готовится?

Серафимова подняла и опустила еще густые, на концах подрисованные брови. Покачала головой.

-- А вы думаете, Финк ее задушил и пошел ложиться спать?

Она на мгновение заглянула в гостиную, где, положив руки на колени и боясь шелохнуться, сидела Евдокия Григорьевна. Серафимова спросила ее, шумела ли вода, когда она входила в квартиру. Та призадумалась и ответила, что вроде бы шумела. Нонна Богдановна вынырнула из комнаты и победно глянула на коллег:

-- Не убитая же закрыла краны.

Братченко хотел еще что-то возразить, но она велела ему не умничать, заниматься своим делом и немедленно вызвать мужа Похваловой, после чего произнесла следующую пояснительную речь:

-- Она явно случайно подвернулась. Похоже, преступник, раскроив череп Финка, пошел к сейфу, ну, к ящику этому (она записала в памяти: спросить фронтовичку, не рассказывала ли она кому-нибудь, где хранятся деньги), увидел дам-ские принадлежности и нашел девицу, из-за шума воды в биде не слышавшую ничегошеньки, в ванной. Задушил девицу и переждал приход-уход бабуси, потом забрал деньги, проследив за действиями соседки. Она же сама ему и показала, где хранятся деньги. Нужно учесть первый сигнал. Когда все это происходило, видимо, кто-то что-то видел или слышал и позвонил в милицию. Спрятавшийся убийца и не подозревал, что милиция уже едет. Правда, Авокадов очень медленно катился. Но, может быть, все было наоборот, убийца от Финка пошел сперва в ванную -- смыть кровь, убил ненужного свидетеля, в это время пришла соседка, он переждал, и дальше все так же -- забрал деньги, топорик и вещи.

Она подумала, что соседка наверняка смогла бы описать орудие.

-- Выходит, свидетельница в рубашке родилась, -- поразился Княжицкий.

-- Она и сейчас в рубашке, -- добавил Братченко, -- и в халате.

-- Коленька, -- обратилась Серафимова к Княжицкому, -- проверьте, нет ли на раковине капель крови пострадавшего? Отпечатки пальцев посторонние, должны же быть какие-нибудь следы. И займитесь же кто-нибудь этой несчастной!

Братченко ревниво покосился на Княжицкого и пошел выполнять указание Серафимовой: звонить мужу Похваловой и опрашивать соседей в надежде на то, что, может быть, для кого-то "наблюдение в глазок" представляет боvльшую художественную ценность, чем мексиканские сериалы. Вернувшись через полчаса, он разочарованно сообщил, что бабульки в этом государстве окончательно переродились, мутировали, так сказать, в телевизионных монстров и маньяков, а одна с первого этажа и вовсе приняла его, Братченко, за материализовавшегося Мейсона Кепвела. Спасибо, что не за Дон Гуана.

Это не потрясло расслаблявшуюся на сериалах Серафиму -- именно так за глаза называли ее все, кому приходилось затрагивать в разговоре что-либо, касающееся старшего следователя прокуратуры, полковника юстиции Нонны Богдановны Серафимовой.