Отечество, стихи и поэмы - [34]

В рассветные туманы Дона

Идут солдаты не спеша.

Каким бы словом их приветить,

Какою лаской обласкать,

Ведь не у каждого

На свете

Жива

В такое время мать.

Что ждет их, молодых, бедовых,

В таком неведомом пути?

Кому прийти

К родному дому,

Кому до дома

Не дойти...

Молчит Даниловна.

И долго

Туманится печальный взгляд.

Внучата со снохой за Волгой —

Даст бог, воротятся назад.

Даст бог, живым вернется Миша.

Он жив.

Солдаты говорят,

Что голос Миши

Миру слышен,

Что он сильнее, чем снаряд.

Надежда

Издавна врачует,

Как солнышко над головой.

И сердце верит,

Сердце чует,

Что сын воротится живой.

* * *

И надо ж было так случиться!

Однажды,

На исходе дня,

Вернулся Шолохов в станицу,

С ним возвратилась вся родня.

(Какой же верой верить надо

В победу нашу,

Чтоб семья

Под гром недальней канонады

Вернулась в отчие края!)

Как ласточка,

Что на дороге

Подняться хочет от земли,

Рванулась мать,

Да только ноги

К порогу как бы приросли.

Налились сладкою истомой.

Вот и дождалась своего.

— Спасибо, — тихо шепчет, —

Дома.

Одной-то в доме каково!..

И дом как будто ожил сразу.

И вновь

Теплом жилья запах.

Раскрыл для внуков ясноглазых

Со скрипом

Двери нараспах.

В печи живое дышит пламя,

Огонь доверчиво горит,

Запахло добрыми блинами,

Над самоваром дым парит.

Доволен Шолохов,

И, словно

Помолодев на много лет,

Заходит снова он и снова

В осиротевший кабинет.

Здесь протекло столетье ровно

За старым письменным столом...

— Ну что ж, Мария свет Петровна,

Давай-ка вспомним о былом.

Приятно вспомнить о хорошем,

Чем был наполнен белый свет.

Про то, что было тяжкой ношей,

И вспоминать охоты нет.

Они сидят как молодые,

Коль поглядеть со стороны.

И гладит Шолохов седые

Родные волосы жены.

О, сколько довелось им вместе

Хлебнуть беды

За двадцать лет!..

И день грядущий

Неизвестен,

Ему опять на фронт чуть свет.

* * *

А фронт — за Доном.

Злобный ворог

Живет хозяином высот.

За вороном

Взмывает ворон,

И каждый в чреве смерть несет.

И каждый озабочен целью.

Лишь кто-то думает о том:

Чей дом невдалеке от церкви

Стоит,

Помеченный крестом?

Дон... Дон...

Штурвал рукам послушен.

И ветер за стеклом свистит.

Но только внешне равнодушен

Пилот,

Что к Вешенской летит.

Дон... Дон...

Звучит давно знакомо.

И дом,

Помеченный крестом,

Является, бесспорно, домом,

Откуда вышел «Тихий Дон».

Ну что ж, пилот, тебя оценят —

Продемонстрируй мастерство...

Все ближе,

Ближе,

Ближе к цели

Машина черная его.

То ль ощутив чужое горе,

То ли прозрев,

Он понял вдруг,

Что некий Мелехов Григорий —

Пускай не брат ему, не друг! —

Стал близким

По судьбе, по сути,

По совести, что с древних лет

Роднит людей, чьи гибли судьбы

В водоворотах страшных бед.

И у него есть дом,

В котором

Вся жизнь его заключена,

Есть мать,

Отец,

Любимый город,

Детишки,

Ждущая жена.

А что, как нет родного дома,

Взяла война да унесла?

Судьба Григория

Знакомо

Пилоту сердце обожгла.

Зачем он здесь,

Виновник крови

Людей, рожденных мирно жить,

Зачем же отсвет мирной кровли

Он должен смертью затенить?

Ведь не родился же он зверем!

И, бомбы под крылом неся,

Пилот решительно поверил,

Что победить народ нельзя.

Ну, можно уничтожить город

Во имя призрачных наград

Или обречь его на голод,

Как обречен был Ленинград.

А дальше что?

Народ нетленен.

Пусть даже он порабощен,

Но жить не станет на коленях —

Отмстит

Иль будет отомщен!

Во имя будущего мира,

В последний раз взглянув на дом,

Он бомбы сбрасывает

Мимо —

Вдруг в закипевший тихий Дон.

И под зенитный гром орудий

В степи сажает самолет

И, поднимая к небу руки,

Сквозь плен

К родной семье идет.

* * *

Вослед за ним

С аэродрома

Другой был поднят самолет.

Вот он над шолоховским домом

Винтами гулко воздух рвет.

Привычный гул ласкает ухо,

Все ближе,

Ближе.

Ближе цель!

Неторопливо

Из-под брюха

Стекает

Смертная капель.

И все.

Еще одно мгновенье,

И, охмелев, как от вина,

Фашист доложит с нетерпеньем:

— Я «Коршун»,

Цель поражена...

Фашист прицеливался с толком.

Но дом не дрогнул,

Только мать,

Убитая шальным осколком,

Осталась во дворе лежать,

С немым укором и вопросом

Она руками развела,

Рассыпав золотое просо,

Что курам бережно несла.

Да, коршун налетел недаром,

Не скажешь, будто невзначай.

Ей не испить из самовара

Не тронутый родными чай...

Седеют волосы у сына.

Ступило горе на порог.

— Прости за все, Анастасия

Даниловна!.. Не уберег.

Кто знал,

Что встреча будет краткой,

Что провожать тебя чуть свет

Туда,

Откуда нет обратной

Дороги,

Не было и нет...

Копалась темная могила

Под вражий гул над головой.

(Разведка точно доложила,

Что прибыл Шолохов домой.)

Шли самолеты из-за Дона,

Бомбили дом со всех сторон,

Но ни один не тронул дома,

Был дом как бы заговорен.

Он как бы сам в тот день сражался.

Израненный, он побеждал

Хотя бы тем,

Что он держался

За землю, на которой встал.

И с ощущеньем той же силы

Ушел,

Покинув дом родной,

Солдат России,

Сын России,

Чей путь нетленен под луной.

* * *

Подумать только! —

Волжским плесам

Машины Гитлера видны.

Их беспощадные колеса

Донской касаются волны...

Так было,

Но на всю планету

Мы гордо вдруг произнесли:

— За Волгой нет земли!

При этом

За Доном тоже нет земли.

Снега кровавыми бинтами

Покрыли землю на сто верст.

Солдаты Сталинграда встали

Богатырями

В полный рост.

И в грохоте стволов бессонных,

В безбрежном гуле канонад

Возник

Над миром потрясенным

Победным залпом:

— Сталин-град!

Сыны народов той Державы,