Отечественная история XVII столетия - [16]
30 июня Хмельницкий осадил это войско. Поляки едва успели кое-как окопаться под городом и отбить первые нападения казаков и татар, которые после этого обложили со всех сторон польский стан, порешили истомить врагов беспрерывной пальбой и голодом. Вокруг польского стана был насыпан вал выше его, и с высоты стали бить поляков из пушек и ружей; поляки соорудили более тесные окопы, повыше прежних, и мужественно отбивались, но у Хмельницкого было гораздо более рабочей силы под руками, и скоро казаки насыпали такой высокий вал подле польского, что нетрудно было с него застрелить и собаку, по словам очевидца. Ни днем ни ночью не было покоя осажденным — пули летели как град. Поляки принялись окапываться внутри своего укрепления: каждый из них, как они сами потом рассказывали, выкапывал себе нору и сидел в ней, как крот. Попробовал Хмельницкий посредством мин добраться до поляков; но последние вовремя заметили это и отбили врагов. 26 июля казаки со всех сторон насыпали такой высокий вал вокруг польского стана, что никто из осажденных не смел и головы высунуть из своего окопа — тотчас убивали его наповал. Поляки начинали уже чувствовать недостаток пороха. Запасного оружия не было. Летний зной, теснота, гниение трупов людей и лошадей, которых не успевали вовремя закапывать, душили поляков; скоро не хватило и съестных припасов. Даже и паны питались кониной, но и ее не стало. Пришлось есть кошек, собак, мышей, иные не брезговали и падалью, а не то ремни и кожу с обуви разваривали и ели.
А тут еще казаки издевались над несчастными.
«Скоро ли вы, панове, — говорили они смеясь, — чинш (оброк) будете собирать на Украине? Вот уже год прошел, как мы вам еще ничего не платили… А может, какую-нибудь панщину придумаете? Вот от скота вы до сих пор ничего не брали…»
Положение осажденных становилось уже невыносимым. Жолнеры роптали, приписывали свои беды гневу Божию за то, что в их войске были протестанты; более суеверные вспоминали, что был уже им недобрый знак: еще в начале войны молния ударила в древко знамени. Стали уже поговаривать о том, что лучше разбежаться; но всех еще сдерживал и воодушевлял мужественный Вишневецкий — пробовал он даже войти в тайные сношения с ханом и склонить его на свою сторону, однако попытка эта ни к чему не привела. Не удались разные хитрости и Хмельницкому. Вишневецкий не менее его был горазд на разные военные проделки: несколько раз он обманывал падающих духом, убеждая их, что близка помощь, и те с удвоенными силами отбивали врагов.
Хан уже терял терпение и требовал, чтобы Хмельницкий скорее кончал дело.
«Гей, казаки-молодцы! — кричал Богдан, объезжая свое войско. — Вот что мне сказал его милость хан: если не дадим ему поляков, то сами пойдем в неволю в Крым».
Решено было взять польский стан во что бы ни стало приступом. При громе нескольких десятков пушек, с гиком ринулись казаки на приступ с разных сторон. Катили и гуляй-городки (деревянные башни) к польским окопам. Поляки с трудом могли видеть в облаках дыма — едва успевали они заряжать ружья, чтобы отбивать казаков, которые в иных местах прорывались чрез окопы и резали осажденных. Страх и отчаяние начинали уже овладевать войском. Польский стан был бы в руках казаков, если бы не Вишневецкий.
«Если кто только двинется назад, — кричал он с саблей в руке оробевшим, — тот или сам погибнет, или меня на месте положит… Не дадим сволочи потешаться над нами. Вперед!»
Смелый вождь даже и робких увлекал за собой. Он кинулся из окопов, ворвался в толпу казаков, положил нескольких на месте, затем бросился на гуляй-городок, разогнал «хлопов», подвигавших его, и зажег его.
Благодаря необычайным усилиям Вишневецкого польский стан был спасен и на этот раз, но казаки еще более увеличили свои окопы; польский стан до того был зарыт, что не осталось и узкого прохода для вылазки. «Неприятель, — говорит очевидец, — всех нас мог посчитать и перебить, как кур…». Поляки могли продержаться только несколько дней. Объявлено было, что большая награда будет дана тому, кто доставит королю известие о необходимости самой скорой помощи. Вызвался один шляхтич из приближенных Вишневецкого. С величайшими предосторожностями этот шляхтич прополз, как змея, среди спящих казаков, скрываясь в болотистых местах, в бурьяне, а когда миновал неприятельский стан, он пошел, сначала выдавая себя за русского мужика, затем прискакал на почтовых в стан короля.
Король в это время собирал войска. Медленно снаряжались отряды посполитого ополчения. Узнав о беде, какая грозит осажденным, король поспешил с двадцатью тысячами войска на выручку. Хмельницкий хорошо знал и о численности королевского отряда, и о всех движениях его: поселяне извещали казаков обо всем. Король прибыл к местечку Зборову близ Збаража. Здесь приходилось полякам переправляться через речку. Хмельницкий оставил пехоту продолжать осаду, а сам с конницей и татарами поспешил к Зборову. С одной стороны этого местечка был густой дубовый лес. Хмельницкий скрыл за этим лесом своих казаков и татар, так что никто из поляков не подозревал об опасности. Через город протекал рукав реки Стрицы; поляки находились на правой стороне ее и готовились переходить на левую. Хмельницкий воодушевил своих словом.
