Отец наших отцов - [10]

ОН продолжает разглядывать своих.

В группе самых сильных самцов выделяются «высокий худой», беспрестанно задирающий вожака, чтобы выяснить, не начинает ли тот стареть. Справа от него – «потерявший ухо», он может видеть опасность только с правой стороны. Есть еще «имеющий очень длинный член», чей репродуктивный орган касается земли, когда он бежит на четырех лапах. И наконец, «зловонное дыхание». Это не очень крепкий самец, но ему достаточно открыть рот, чтобы привести противника в полуобморочное состояние.

За ними стоят самцы средней руки. Это молодежь или бывшие самые сильные, побежденные другими самыми сильными. Они часто дерутся, чтобы определить, кому вызывать на поединок нынешних самых сильных.

В отдалении стоят самые слабые самцы, ни с кем не вступающие в конфликт и готовые броситься на помощь лидерам, когда те призовут их криком или тумаком.

Есть еще и бывший вожак. Вообще-то его уже должны были убить, потому что у него осталось слишком мало сил. Но у него очень тонкое обоняние, он может определить, какие травы съедобны, а какие – ядовиты. Такие знания необходимы для выживания стаи. И его оставили в живых.

ОН видит также больных или изувеченных на охоте самцов. Их присутствие терпят, пока они не становятся бременем для стаи. В основном их оставляют, чтобы бросить на съедение неожиданно напавшему хищнику. В повседневной жизни все относятся к ним как к козлам отпущения. Они не имеют права прикасаться к самкам, во время трапез им достаются объедки.

Слева, в стороне, галдит группа самок. Это самки самых сильных самцов, самки самцов средней руки и несколько девственниц, только начинающих отчетливо пахнуть гормонами. ОН подходит к ним и видит, что одна из самок рожает. Стая растет на глазах. Едва покинув тело матери, малыш становится на четвереньки. Самка перегрызает пуповину зубами, дает младенцу грудь и решает, что этого отпрыска она не сразу пустит на землю, она уже потеряла нескольких детей по невнимательности.

ОН продолжает наблюдать за стаей, собравшейся вокруг останков гиены. Дальше стоит группа детей, а еще дальше – группа стариков.

И наконец, ОН сам. Когда ОН думает о себе, то называет себя просто «я». ОН видел однажды свое отражение в луже.

Ничего особенного.

12. ИСИДОР КАТЦЕНБЕРГ

Лукреция встретилась с коллегами в «Эльзасском кафе». Можно сказать, что эти журналисты из раздутых штатов редакции «Современного обозревателя» стали ее «бандой». Стоя у стойки бара, они обсуждают последние новости из жизни редакции.

– Заведующий литературной рубрикой опубликовал роман и, чтобы получить хоть один положительный отклик, сам написал про него статью, а подписался псевдонимом, – объявил Флоран Пеллегрини.

Взрыв хохота. Журналисты заказали еще по кружке пива и сели за столик.

Лукреция села рядом с Франком Готье. Официант в длинном синем фартуке принес несколько дымящихся блюд с горячими закусками: белыми колбасками, франкфуртскими сосисками, свиными ножками в сухарях, бужениной с кислой капустой.

– Ну и как прошла твоя встреча с Исидором Катценбергом? – спросил Готье.

Девушка тряхнула длинной рыжей шевелюрой.

– Спасибо, неплохо. Но, думаю, я все-таки буду вести расследование сама. Я вчера опять была на месте преступления и видела кое-что интересное. Там появился таинственный посетитель в обезьяньей маске и с канистрой бензина. Он хотел спалить там все. Нестандартное поведение для серийного убийцы, как вам кажется?

– Ты его схватила?

– Убежал из-под носа. И бежал быстро. Жаль! Клянусь, я бы заставила его разговориться!

Рассказ Лукреции не произвел сильного впечатления на любителей кислой капусты. На их лицах появилось сомнение. Флоран Пеллегрини с набитым ртом высказал общее мнение:

– Ну-у, Тенардье все равно не даст опубликовать этот сюжет. Без Катценберга у тебя нет никаких шансов.

Франк Готье согласился.

– Давай признавайся, у тебя с толстым увальнем ничего не вышло. Ведь мы над тобой подшутили. Хотели охладить твой пыл. Катценберг все равно тебя послал бы. Он такой. Никого больше видеть не желает.

Лукреция застыла с поднятой вилкой и нахмурила брови.

– Так кто он, этот тип?

– Катценберг? Полный псих, – отрезал Готье.

Флоран Пеллегрини смотрел сквозь пивную кружку так, словно это был хрустальный шар.

– Нет, он, может быть, немножко тронулся под конец, но я его хорошо знал, и могу утверждать, что когда-то это был один из самых великих журналистов Парижа.

Он подождал, пока официант сменит тарелки, и продолжил:

– Я знал его тогда, когда он не был ни лысым, ни жирным и вел далеко не отшельнический образ жизни. Он работал в полиции, в центре судебно-медицинской экспертизы. Он был специалистом по микроанализу: волосы, подозрительные пятна, различные отпечатки. Рассказывали, что по одному волоску он мог определить пол, возраст, уровень стресса, пережитого его владельцем, и был ли тот наркоманом. Для Исидора это было игрой – отгадывание загадок. Но его несколько обижало отношение к результатам его экспертиз во время судебных процессов. Судьи и присяжные редко обращали на них внимание. И он переквалифицировался в журналиста, освещающего события в научном мире. Тут его знания помогали ему писать статьи, захватывающие, как детективы. Это было что-то новенькое – журналист, делавший выводы после того, как он лично посетил место происшествия, а не черпающий информацию из сухих и скупых официальных сообщений. Читатели узнавали его стиль, и он быстро завоевал себе громкое имя в мире прессы. Отсюда и пошло его прозвище – Научный Шерлок Холмс.