Отец - [11]
— Значит, девятнадцать тебе? — прогудел Матушкин зажатому между ним и комбатом имениннику. В полумраке вгляделся в Олега. Помолчал. Разлил в железные кружки французский коньяк. — Что же тебе пожелать? — шапку сшиб на затылок, заскреб сокрушенно ручищей лоб. — Вот что. Ты мне сынок. Сынок, как и мой. Одно пожелаю: будь жив-здоров. До победы желаю дожить. И давай, брат, на «ты».
Это тогда прозвучало так неожиданно щедро, Олег смешался, что-то промямлил в ответ.
— Колька-то мой только в письмах на «вы». А так-то он меня на «ты». Как же иначе. Ну и с тобой. — Выпростав в тесноте руку, Матушкин обнял Олега за плечи. — Ну, будь жив-здоров, сынок. — И, звякнув кружкой о кружку, разом выплеснул все содержимое в широко разинутый рот.
Вспомнив сейчас это, вместе с отчей теплотой ощущая и силу приморца, Олег с особой надеждой и верой вникал в его план. А самому неудержимо хотелось коснуться его, сказать что-нибудь сыновнее, ласковое. Да что тут скажешь? С родным отцом и то, кажется, так и не нашел общего языка. С матерью проще было, та сама всегда ласкала его, по каждому поводу целовала. А вот с отцом… Дурак. Каким же он был плохим сыном, сухарем, все чего-то стеснялся, все ему что-то мешало. А теперь? Нету рядом отца. И будет ли уже когда? Тоже где-то на фронте. Не в траншее — в полевом госпитале. А тоже опасно. Наверное, тревожится за него. Конечно, тревожится. Бедный отец! А рядом чужой. Но чем-то уж как будто и свой. Что-то к нему уже затеплилось в сердце Олега. Но как ему это сказать, как показать?
— Простите, Евтихий Маркович, — Олег засмущался. — Вы говорите…
— Ты… Говори мне «ты». Ведь пили же за это? Пили! — вдруг горячо обиделся лейтенант. — Давай! Пора! Привыкай!
— Ты-ы, — выдавил с усилием Олег. Замялся. — А может быть… Не считаешь ли ты?.. — Олег запнулся снова. — В общем, — тут же справился он со смущением, — по логике, по тактике здесь, по-моему, еще бы одну батарею надо поставить. — Застеснялся, будто этим своим вмешательством обижал лейтенанта. — Вот здесь. — Чистый, еще не успевший как следует загрубеть в походах палец Олега неловко ткнулся на карте в перекресток дорог.
Лебедь нахмурился. Оборвал:
— А две не хочешь?
— Хотя бы взвод, — смешался, поправился Зарьков.
— Комполка, да и мне, комбату, милочек, видней. — Лебедю хотелось еще резче одернуть слишком ученого младшего лейтенанта. Но его такие неуместные, непривычные здесь, в армии, на передовой робость, воспитанность, вежливое обращение по имени-отчеству остановили комбата, не дали сорвать на нем злость. В глубине души он и сам сознавал, что младший-то прав: и впрямь туда бы, на перекресток, следовало поставить еще одну батарею или хотя бы взвод.
«Но мало ли что надо, — возмутился комбат, — где их взять? От полка за два месяца боев вон и двух третей не осталось. Это моей батарее повезло. Впрочем, что значит повезло? Просто грамотней, толковей сражались, — чуть раздулись от гордости ноздри у Лебедя. — А у других? Редко в какой батарее по три ствола осталось, больше все по два, а то и по одному. А он, сопляк, туда же, советы давать: батарею сюда, взвод туда… Нет, хватит! Хватит мне одного своевольного. — Лебедь метнул подозрительный взгляд на приморца. Но тот молчал, и Лебедь опять взглянул на Зарькова. — «Простите… Пожалуйста…» Смотри ты, — подивился комбат, — еще не отвык. А я уже и не помню, когда в последний-то раз говорил эти слова, когда обращался к другим по имени-отчеству. Да, — подосадовал бывший учитель, — опростился я совсем, огрубел. А ведь не просто учителем был, не только историком, но и директором школы. Все шли ко мне. Сколько детей, педагогов, техничек. А родителей? И к каждому особое слово, особый подход. Иначе нельзя. Иначе б не вышло. А теперь? Ха, теперь! Теперь сойдет и так… Всех на «ты», по фамилии всех, по шпалам, по кубикам, по треугольничкам. А погоны навесят, по погонам начну и по звездочкам. И намека нет… Ну, на это… Как это ты раньше называл: на индивидуальный подход. Хе, — хмыкнул комбат, — чего вспомнил! Ха-ха! Да зачем он здесь, в части, на фронте, этот индивидуальный подход, когда есть приказ, коли дана тебе власть. Тебе дано даже смертью карать, — подумал саркастически Лебедь. — Да вот взять хоть этот приказ — встать у бугра. Приказал комполка — и становись. Хотя и лучше позиции есть. А я своим взводным прикажу. А они отделенным. Те солдатам. Коверкаем, теряем себя. — Потер мучительно лоб, посмотрел опять на Зарькова. — Вот побудешь в армии, на фронте с мое, почуешь ее, власть, войдешь во вкус… И ты… Да, и ты станешь таким же: без «простите, пожалуйста», без имени-отчества. Да, да, и не мечтай о другом. Вон таежник, на что стержневой, трехжильный мужик и то… А что? — тотчас споткнулся на таежнике Лебедь. — Ну, горяч, одержим. Ну, упрям, как осел. Вот как сейчас. А может, как раз так и надо? Не отступать от своего, от себя. Вот как он. Ни за что не изменит себе, ни на грамм. Пойдет на рожон, напролом, нарушит приказ, а сделает так, как считает мудрей. Настоит на своем!» Лебедь давно уже понял, что Матушкин просто клад для него и не ему, бывшему учителю, прежде не бравшему в руки даже ружья, получившему звание на военной кафедре вуза, на разных офицерских сборах, тягаться с таежником в живой и тонкой, в чем-то сродни его прежней промысловой профессии военной премудрости. И потому порой, пряча самолюбие, крепясь, допускал, чтобы взводный им верховодил.
Трилогия участника Отечественной войны Александра Круглова включает повести "Сосунок", "Отец", "Навсегда", представляет собой новое слово в нашей военной прозе. И, несмотря на то что это первая книга автора, в ней присутствует глубокий психологизм, жизненная острота ситуаций, подкрепленная мастерством рассказчика.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
Основываясь на личном опыте, автор изображает беседы нескольких молодых офицеров во время продвижения в России, когда грядущая Сталинградская катастрофа уже отбрасывала вперед свои тени. Беседы касаются самых разных вопросов: сущности различных народов, смысла истории, будущего отдельных культур в становящемся все более единообразном мире… Хотя героями книги высказываются очень разные и часто противоречивые взгляды, духовный фон бесед обозначен по существу, все же, мыслями из Нового завета и индийской книги мудрости Бхагавадгита.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Зов морских просторов приводит паренька из Архангельска на английский барк «Пассат», а затем на клипер «Поймай ветер», принявшим участие гонках кораблей с грузом чая от Тайваньского пролива до Ла-манша. Ему предстоит узнать условия плавания на ботах и карбасах, шхунах, барках и клиперах, как можно поймать и упустить ветер на морских дорогах, что ждет моряка на морских стоянках.
Совсем недавно русский читатель познакомился с историческим романом Клыча Кулиева «Суровые дни», в котором автор обращается к нелёгкому прошлому своей родины, раскрывает волнующие страницы жизни великого туркменского поэта Махтумкули. И вот теперь — встреча с героями новой книги Клыча Кулиева: на этот раз с героями романа «Непокорный алжирец».В этом своём произведении Клыч Кулиев — дипломат в прошлом — пишет о событиях, очевидцем которых был он сам, рассказывает о героической борьбе алжирского народа против иноземных колонизаторов и о сложной судьбе одного из сыновей этого народа — талантливого и честного доктора Решида.
Роман. Пер. с узб. В. Осипова. - М.: Сов.писатель, 1985.Камиль Яшен - выдающийся узбекский прозаик, драматург, лауреат Государственной премии, Герой Социалистического Труда - создал широкое полотно предреволюционных, революционных и первых лет после установления Советской власти в Узбекистане. Главный герой произведения - поэт, драматург и пламенный революционер Хамза Хаким-заде Ниязи, сердце, ум, талант которого были настежь распахнуты перед всеми страстями и бурями своего времени. Прослеженный от юности до зрелых лет, жизненный путь героя дан на фоне главных событий эпохи.