Отец - [20]
Саша застенчиво (очень глупо, как он считал) попрощался с врачами больницы, с садовником… И побрел в гостиницу, к тете Терезе.
— Да ты что? Я тебя провожу.
— Нет уж, вы меня извините. Я хочу наконец дать ним всем покой: поезд отходит в час ночи, как вы пойдете домой одна? Вот то-то… Я вам не маленький и не девчонка!
— Ты рассеян. Ты плохо закроешь дверь в доме… Тебя обкрадут, — ужаснулась тетя Тереза.
— Нет. Ключи я оставлю вам. Если не приеду через месячишко-другой, дом можно будет сдавать.
— А тебе скоро в армию, Саша? — спросила тетя Тереза (у нее были три девчонки).
— К сожалению, еще не скоро. Через полгода мне будет семнадцать… До мобилизация — вечность: год и шесть месяцев.
Выяснив все эти важные обстоятельства, она наконец обняла его и зарыдала до того громко, что прибежали с нижнего этажа ее успокаивать.
Саша крадучись спустился на первый этаж. Он внимательно оглядел лестницу, попрощался с ней, с гостиницей, оглядел весь первый этаж. Телевизор молчал. Входные двери то открывались, то закрывались… Тянуло сдобой. Ясно, ведь в доме рядам была пекарня.
Легко сказать; «Я уеду без провожатых…» А каково уезжать одному из своего города?
Тьма вокзала. Платформа плохо освещена. Поезд здесь останавливается всего на четыре минуты: так мал их город.
Нырнуть во тьму и стоять у рельсов — неопытный путешественник, он не понимал, где именно остановится его поезд.
Но вот послышался стук колес и маслянистое, горьковатое дыхание вагонов. Потянуло запахом гари. Так пахнет вокзал: поезд взметнул его запахи… Все вокруг сливается с темнотой неба. Светлые полосы: поезд, поезд.
Он в поезде.
Встать к окну, поглядеть на платформу, на далекие огни города…
Да что же это такое?!
Выбежав из здания вокзала, помчались вслед уходящим вагоном мальчик и девочка. В развевающихся пальто. Девочка высокая, со стрижеными волосами, мальчик пониже девочки. Они бежали, размахивая реками. Две мечущиеся фигурки, две пары отчаянных глаз, попадавших попеременно в свет движущихся вагонов.
Отстали. Остановились, продолжая энергично махать, махать…
В руке у мальчика, кажется, был платок, платок этот вырвало ветром. Мальчик помчался вслед поезду.
Мне это померещилось!
Нет, это было, было.
Аня! Генка!
Кто знает, а вдруг я люблю ее?
Часть вторая
— Скажите, пожалуйста, адрес Бабича… Александр Александровича.
— Год рождения?
Молчание.
— Вы что, не слышите?
— A нельзя без этого? Я не знаю.
— Вы бы еще у меня спросили адрес Ивана Ивановича Иванова и не указали ни места, ни дня его рождения! А ведь, кажется, люди грамотные, культурные.
— Как быть? Возьмет и захлопнет окошко! Ладно Скажу. Черт с ней! Ведь я все равно ее никогда не унижу… Мне адрес, адрес надо узнать!..
— Товарищ, справочная! В общем… Мне кажется, он не особенно молодой. Он не может быть молодым. Одним словом… В общем, он мой отец!
Саша густо побагровел. Женщина за окошком приняла его смущение за признание. Глаза ее потеплели, она заслала:
— Непостижимо, что это нынче делается на свете! Отец как будто бы не иголка в сене, а сколько ребят разыскивают своих дорогих отцов… Такой приличный, воспитанный малый!.. Это же на-а-до! Стойте и не уходите: сейчас нам по телефону справку дадут, я сообщу, что прописка московская и что это дело об уклонении от алиментов.
— Нет, нет, уверяю вас, вы не так меня поняли. Здесь дело не в алиментах. Просто мне очень нужно его увидеть.
Саша старался вести себя как можно более независимо, однако он чувствовал, как горят его уши, не знал, куда ему деть глаза… Она говорила так отчаянна громко!
В это время к окошку справочной, будто назло, подошла молодая женщина. Саша отпрянул и притворился, что сильно о чем-то задумался.
— Молодой человек вы в очереди?
— Нет. Пожалуйста.
…А теперь я буду думать о чем-нибудь постороннем. Вот!.. У ребят в Москве волосы стрижены иначе, чей у меня… особенно на затылке. Они длинней. Надо бы и мне отрастить себе волосы подлинней. И купить сигарет. За сигарету держишься: ты занят — стоишь к куришь… А брюки в Москве ребята носят гораздо более зауженные… или свободный клеш. Даже по брюкам видно, что я провинциал…
Время шло.
Саша успел перейти от обсуждения своей персоны и своих брюк к созерцанию телефонного аппарата в справочной.
«Телефон! — рассуждал Саша. — Совершенно обыкновенный. Сейчас позвонит и скажет… Один звонок, а все вокруг меня сейчас же изменится. И ведь так же, как я, у этой же будки уже, должно быть, стояло множество разных людей… Может быть, у кого-то, как у меня, колотилось сердце?..»
Телефонный звонок.
— Молодой человек, вы здесь?
— Да, да.
— Вот. Получайте справку.
— Извините, что вы сказали?..
— Я сказала: справка… Два Бабича, два. Александра Александровича. Этому двадцать девять… можно его откинуть, а этому пятьдесят шесть… Возраст почтенный, что тут и говорить! — И женщина глубоко вздохнула. — Мы хоть раз его видели?
Саша молчал.
— Непостижимо, непостижимо, что это делается на свете! И как только земля их носит, драгоценных ваших отцов?!
Из справки явствовало, что Бабич живет в обыкновенном московском доме.
Вот — дом. Вот — двор… Выходит, что Бабич много раз проводил через этот двор?
