Отец — это звучит гордо - [41]

Санчо внимательно изучал нестандартное поведение босса из-под нахмуренных бровей и сознательно молчал, не отвечая на его вопрос. Он даже не спешил пройти в глубину спальни, как это делал обычно.

— Хватит издеваться, Санчо! — Лавриков подскочил к нему, как гигантский кенгуру, и недобро сверкнул очами, буравя соратнику переносицу. Опускать взор на серебряный поднос с бланком он опасался.

Мошкин откашлялся в свободный кулак.

— Доктор ни свет ни заря приехал, — вяло сообщил он. — Всю ночь, говорит, его команда работала.

— Какой доктор? — живо отреагировал авторитет.

— Вчерашний. — Санчо понуро склонил голову. — У которого ты был и косматенького куда возили. Из генетической конторы доктор.

Лавр протянул руку в направлении подноса, но тут же резко отдернул ее назад, будто ошпарился кипятком. Правое веко непроизвольно задергалось, и вор в законе прижал его пальцем. Затем быстро развернулся и устремился к своей скомканной постели. Сел на кровать и потуже затянул пояс домашнего халата.

— Дай ему денег, — коротко распорядился авторитет.

— Уже дал.

— Достаточно? — не унимался Федор Павлович.

Санчо ехидно ухмыльнулся:

— Он был вполне доволен. Только про какой-то агрегат напомнил. Ты ему агрегат обещал?

— Обещал. — Лавр мрачно кивнул. — Это — потом…

В освещенной озорными солнечными лучами спальне вновь повисла напряженная пауза. Федор Павлович никак не мог решиться, а Мошкин и не думал торопить его. Дескать, тебе это нужно, сам и поинтересуйся. Александр, если хотел, мог быть весьма твердолобым и упрямым товарищем. Лавриков с этим мирился, прекрасно зная о куче других достоинств помощника. Бегающий по сторонам взор авторитета все же сфокусировался на подносе и напряженно замер. Оттягивать и дальше решающий момент не имело смысла. Все равно рано или поздно придется затронуть наболевшую тему.

— И что он пишет, доктор?

В глазах Лавра металось смятение и неподдельный испуг перед грядущим приговором. Он на суде никогда так не нервничал. А тут вдруг — надо же! Запаниковал! Как мальчишка. Нелепо, но в то же время, как казалось именитому законнику, весьма обоснованно.

Санчо отлепился, наконец, от порога, прошел к широкой кровати авторитета и пристроил рядом с Лавриковым свой широкий зад. Поднос поставил по центру промеж себя и хозяина апартаментов, сложил руки на коленях.

— Сам прочти, — хмуро посоветовал он.

— Но ты же читал? — Ладони Федора Павловича предательски вспотели, но он решился-таки ухватить пальцами сложенный бланк, доставленный с раннего утра расторопным эскулапом.

— Читал, — честно ответил Мошкин. — Видишь — конверт разорван.

— Вижу. Мог бы и осторожней рвать. Края совсем неровные на разрыве. — Лавр выудил из конверта лист бумаги, но пересилить себя и заглянуть в его содержимое так и не смог. — Так что?

Санчо прекрасно понял, что просто так, не получив желаемого ответа, от него не отстанут. Авторитет скорее замучает его гестаповскими пытками с применением изощренных методов, нежели решится сам прочесть результаты генетической экспертизы. Мошкин тяжело вздохнул и веско произнес:

— Объект «икс» на девяносто девять и хрен знает сколько сотых процента является отцом объекта «игрек».

— Погоди, Санчо! — Лавр отбросил листок на кровать, а сам пружинисто поднялся на ноги. Пробежался до окна, выглянул зачем-то на улицу и вновь вернулся обратно. Но садиться уже не стал. — Какой такой «икс-игрек»?

— Ну, «икс» — это ты, — терпеливо пустился в объяснение Александр, старательно изображая на лице явное неудовольствие от возложенных на него обязанностей и необходимости вести разговоры на неприятную тему. — Сам же просил законспирировать.

— Я?! — Руки авторитета нервно затряслись.

— Разве не просил? — недовольно пробурчал Санчо.

— Да о другом речь! — срываясь на фальцет, закричал Лавр. — Я — являюсь?

— Получается, — вынужден был признать с очередным вздохом соратник. — Являешься.

В наступившей гробовой тишине Лавр сцепил пальцы в замок, унимая дрожь, и расплылся в идиотской улыбке. Санчо недовольно покачал головой, наблюдая за тем, как на его глазах происходило рождение нового олигофрена. А именно таким ему сейчас и виделся именитый вор в законе. Дебил-дебилом. Произносить свои диагнозы вслух Мошкин побоялся, прекрасно осознавая, что из идиота пассивного Лавриков может моментально превратиться в буйного. И тогда, как говорится в известной детской игре, «кто не спрятался, я не виноват». Но для себя лично Александр мысленно отметил, что как-нибудь при более благоприятных обстоятельствах надо будет потолковать с Лавром на предмет медицинского обследования. Только уже не у генетиков, а у врачей с иной специализацией. А то как бы не было поздно.

— Являюсь. — Лавриков сомнамбулически закачался из стороны в сторону, не меняя при этом дауновского выражения лица. — Я!..

Мошкин уже не в силах был наблюдать этого ужасного процесса деградации. Нервы у него были не железные.

— Правильно Иосиф говорил, — зло прошипел он. — Генетика — публичная девка империализма!

— Почему правильно? Совсем неправильно! — Лавр приблизился к соратнику и опустил ему руку на плечо. — И потом, это не Иосиф говорил, а Райкин.