Отец Джо - [89]

Или вот хотя бы взять время. Если верить общепринятой теории о том, что Большой взрыв произошел 13,7 миллиардов лет или 5 000 500 000 000 дней назад, не логично ли предположить, что этот самый момент имел свое время, точную дату? Поскольку методы вычислений становятся все более изощренными, скоро нам сообщат время Большого взрыва с точностью до дня недели. Но как же тогда можно утверждать, что до Большого взрыва времени не существовало? Если было «после», то было и «до». Так ли уж отличается эта теория Большого взрыва от калькуляций епископа Ашера, который в семнадцатом веке определил, что Господь — вот умора! — создал Вселенную 22-го октября 4004-го года до Рождества Христова?

Предположим, вы являетесь сторонником более мудреного понятия расширяющейся Вселенной и обходите подобные вопросы, называя бейсбольный мячик центром «черной дыры», содержащей в себе не просто все вещество, но и пространство, время, а также энергию будущей Вселенной. Если энергия еще не существовала, как же могла она взорваться? Существует мнение, что после первоначального взрыва из центра «черной дыры» через «ничто» произошел выброс пространства и вещества — для того, чтобы материальной Вселенной было чем и куда расширяться. Но что все это значит? Разве фраза «создание пространства из ничего» не кажется лишенной смысла? И если до того ничего не было, где же находился центр «черной дыры» за мгновение до взрыва? Когда она была, эта «нулевая точка времени», то самое мгновение, когда все и должно было произойти? Или «нулевая точка времени» была не-моментом, существовавшим до начала времени? Если так, когда же началось время? Через мгновение после «нулевой точки времени»? В таком случае, что включило таймер?

Забавнее всего ответ: ничто из этого не требует объяснений, потому что существовала предыдущая Вселенная, которая расширялась точно так же, как и наша сейчас, но потом достигла своих пределов (где бы они ни находились), снова сжалась до размеров бейсбольного мячика (иными словами, центра «черной дыры»), и все началось по новой. Эта последовательная цепочка — взрыв-расширение-сжатие-взрыв — будет тянуться вечно или, выражаясь языком современной «космической» терминологии, будет «незатухающей». Уж больно знакомо, аж мурашки по коже.

Если отойти в сторону от слепой веры в то, что наука способна объяснить все, эти понятия начинают казаться не более правдоподобными, чем огромные змеи, выползающие из моря спариться с гигантскими слонами, или божество, неизвестно с чего вдруг состряпавшее Вселенную в течение иудео-христианской рабочей недели. Может, причина такого неправдоподобия в том, что первым теоретически допустившим вероятность Большого взрыва был Жорж Леметр, католический священник из Бельгии?

Но это все так, игры в бирюльки. Хотя и захватывает, в конце концов становится тоскливо. Неправдоподобие теорий было еще одним тупиком, еще одним не-ответом на не дающую покоя головоломку из «почему?» и «как?». Мне ненавистно было соседство с такими вопросами, не нравилось, что они вообще приходили мне в голову, оставляя после себя туман подавленности и отчаяния.

И теперь, когда я запрокинул голову вверх, уставившись не на слово из игры, а на неожиданно осязаемую и реальную Вселенную, ко мне пришла новая мысль, освежив своей простотой, — прохладная вода, орошающая иссушенное поле.

Что, если в теории Большого взрыва вовсе не было нестыковок, что, если она была исключительно верна, точно отображая то, что произошло определенное, хоть и не поддающееся исчислению количество дней назад? Что, если теория была не только исключительно верна, но и представляла собой последний горизонт науки, за которым находилось единственно логичное заключение: разум, сила, закон, благодаря которым горизонт появился?

Что, если сверхплотный бейсбольный мячик или центр «черной дыры», этого «яйца Фаберже» появились вовсе не таинственным и нелепым способом из ниоткуда и тем же таинственным и нелепым способом расширились, а были инициированы невероятно гениальным, лучезарным и изобретательным умом? Даже если незатухающая цепочка — взрыв-расширение-сжатие-взрыв — Вселенной была моделью правильной и Большой взрыв был не рождением, а воскресением, почему они не могли быть целенаправленными, закладывая в фундамент существования движущие силы рождения, смерти и воскресения? Короче, что, если эта сила, стоящая за всеми другими силами, этот свет, стоящий за всем остальным светом, этот ум, находящийся за всей материей и существующий во времени, до времени были не чепухой какого-то мракобеса или квинтэссенцией примитивизма, не отчаянным цеплянием за какое-нибудь коллективное фрейдистское заблуждение, а очевидным и неизбежным следствием всего, что удалось открыть науке?

Что, если то же верно как для невероятно малого, так и для невероятно большого? Как она изящна, как прозрачна и совершенна, эта идея о сотворении, заключавшаяся в том, что все сущее должно опираться на бесконечно малый кирпичик — атом, что каждый из непостижимого количества атомов Вселенной существует все время, бесконечно строясь и перестраиваясь с непостижимым количеством других атомов, складываясь во что угодно — от галактик до Галилея или меня! Что за чудесная мысль! Представить только — какая-то частичка нас, несколько атомов моего тела, моей плоти и крови были частью звезды, стегозавра или Данте, а может, первой рыбины, которая выбралась на сушу, а то и вообще Будды или Иисуса Назареянина! Вдруг я, мы, были не только в плане духовном, но и в самом деле, всамделишно едины со всем сущим?