Отец Александр Мень. Христов свидетель в наше время - [41]
Вслед за этим, в апреле 1986 г. газета «Труд» напечатала большую статью с обвинениями в адрес нескольких православных: Александра Огородникова, находившегося в тюрьме, о. Глеба Якунина — в ссылке в Сибири, и даже о. И. Мейендорфа[229] — ректора православной духовной семинарии в Нью-Йорке. «Кагебистская» болтанка, состоящая из обычных ингредиентов в такого рода беллетристике. Не обошли в ней вниманием и отца Александра, его обвинили в «организации религиозного кружка и распространении записей сомнительного содержания».[230]
А между тем, вся эта морока подходила к концу. И что бы ни думали сегодня о позиции православного епископата в его отношениях с властями, отец Александр был благодарен за поддержку, которую нашел в лице своего епископа, владыки Ювеналия, митрополита Крутицкого и Коломенского, управляющего приходами Московской области.[231]
В это время, 26 апреля 1986 г. произошла Чернобыльская катастрофа, открывшая правящим кругам глаза на состояние разрухи в стране, возможно, именно тогда они осознали, что выправить положение одним принуждением, невозможно. В декабре того же года в тюрьме умер известный диссидент Анатолий Марченко. До него, уже после прихода Горбачева к власти, погибли шесть человек. Это последнее событие имело огромный резонанс повсюду и отметило конец постбрежневской зимы.
Апофеоз
Неделю спустя после смерти А. Марченко в Горьком, на квартире у А. Д. Сахарова, бывшей под непрерывным надзором, установили телефон, и в тот же день прославленному академику позвонил Горбачев. Их разговор положил начало освобождению первых политических заключенных. Среди них был о. Г. Якунин. Однако, пришлось ждать конца 1987 г., чтобы советские власти сделали первый шаг в сторону православной Церкви: было объявлено о возвращении двух монастырей, один из них — Оптина Пустынь.
Изменение советской политики по отношению к религии началось в 1988 г., когда православная Церковь праздновала тысячелетие Крещения Руси. Одним из главных сторонников новой политики был недавно назначенный председатель Комитета по делам религий К. Харчев — партийный функционер, занявший этот пост в 1985 г. и постепенно открывший для себя самого значение феномена религии. Во время одного закрытого совещания в марте 1988 г. в Высшей партийной школе он сообщил, что, несмотря на преследования, репрессии и административные принуждения, количество верующих не уменьшилось, а увеличилось.[232]
Он указал, среди прочего, что ежегодно по церковному обряду совершается миллион отпеваний. По его мнению, это было самым верным признаком религиозности, поскольку при жизни люди, из страха потерять работу, не смели обнаружить свои убеждения. «Мы привыкли думать, — продолжал он, — что в церкви одни бабки, но зайдите туда и вы увидите трудоспособное население нашего возраста и много молодежи». Идет интенсивный процесс, который нельзя остановить. Зато партия в силах его направить «в ту иди иную сторону в зависимости от наших интересов».
В одной статье, опубликованной в атеистическом журнале «Наука и религия», Харчев с воодушевлением говорил о вкладе, который Церковь могла бы внести в общество — она призывает верующих активно трудиться на производстве, не пьянствовать, укреплять семью, выступает за охрану памятников национальной культуры.[233] Во время того же совещания он напомнил о сопротивлении, которое встретила в рядах партии идея принятия по отношению к верующим более гибкой политики. А когда по телевизору показали православных епископов во время какой-то конференции, у него раздались многочисленные возмущенные звонки. То же самое было, когда он поднял в верхах вопрос о преподавании Закона Божьего: «Я подучил по шапке! „Дожили мне говорили. — На семидесятом году советской власти воскресные шкоды! Ты в своем уме, что скажут люди?“ Прошу понять меня правильно. Я против воскресных школ, но ведь что-то делать нужно».[234] В конце концов, после долгих колебаний, власть решила разрешить торжественное празднование тысячелетия Крещения Руси и сама присоединилась к торжеству. Два события послужили сигналом. В канун Пасхи 8 апреля 1988 г. газета «Известия» публикует интервью с Патриархом Пименом, а 29 апреля Горбачев принимает в Кремле Патриарха и вместе с ним высших представителей церковной иерархии.
Для отца Александра эти изменения означали выход из туннеля. Уже в 1987 г. в «Богословских Трудах», издаваемых Патриархией, разумеется, весьма малым тиражом, доступным лишь для узкого круга специалистов, была опубликована его статья о библейской науке в русской православной Церкви.[235] А ведь с 1966 г. в стране не было напечатано ни одной его строчки. По случаю тысячелетия он был удостоен церковной награды. А затем, впервые в жизни, ему разрешили поехать за границу, в Польшу, по приглашению православных друзей. Они надеялись, что отец пробудет месяц, что они смогут ему показать страну, но он торопился. Его интересовало, как работают здесь воскресные школы, издательства, центры для духовных упражнений. Он постоянно повторял, что времени не хватает, что в России очень много дел, и через неделю возвратился в Москву.
