Отдохновение миссис Мэшем - [14]

Едва Мария покончила с едой и задумалась, прочитать ли ей благодарственную молитву или просто встать, как Школьный Учитель, назначенный присматривать за соблюдением всеми присутствующими положенных приличий, взмахом руки дал ей понять, что подыматься с колен пока еще рано. Несколько женщин проталкивались через толпу с какой-то тяжелой ношей, внешне похожей на свернутый корабельный парус. Как мы сейчас увидим, это он самый и был. Мария осталась на прежнем месте и сверток положили к ее ногам. Дюжина торопливых рук развернула его.

Сверток оказался носовым платком.

Народ постарался выбрать ей в подарок что-нибудь покрепче, – точь в точь как Профессор норовил выбрать для Народа подарки поменьше, – этот платок был не таким тонким, как обычные, льняные платки. Ткань его более походила на плотную марлю. Но самое замечательное – по краешку платка шли девизы, вышитые крестиком, тончайшей зеленой и желтой шерстяной нитью.

Девизы гласили:

Скромный Подарок Нашей Женщине-Горе +

От Граждан Города Лиллипутов В Изгнании

+ С Пожеланиями Долгого Здравия и

Благополучия + Боже, Храни Короля +

Они, должно быть, трудились всю ночь напролет, чтобы поспеть его вышить.

Мария обнаружила, что ее одолевает слабость, не так давно постигшая Школьного Учителя. Она сказала:

– Ах, какой прелестный платочек! Это чтобы сморкаться?

И не откладывая дела в долгий ящик, ибо боялась, что лиллипуты заметят в ее глазах нечто, похожее на слезы, Мария сунула нос в платок и высморкалась.

Успех она имела необычайный. Все до единого разразились уважительными рукоплесканиями, – они сроду не слышали подобных трубных раскатов, – а какой-то мальчишка, ударившийся было в рев, получил подзатыльник, и поделом.

– Последний Девиз, – пояснил Школьный Учитель, – сохранился в наших Архивах со Дней Капитана Джона Бидля. Это Капитан обучил наших Прародителей произносить его, дабы позабавить ваших, Мадам, Соотечественников, каковое Обстоятельство и позволило нам проникнуться Надеждой, что Девиз сей придется вам по Душе.

– Как вы милы, – сказала Мария, вытирая один глаз, – как это мило с вашей стороны, заботиться о том, что придется мне по душе, а что не придется.

– И конечно, – прибавила она, высморкавшись вторично, – король тоже был бы в восторге.

По окончании этой чувствительной сцены Школьный Учитель сообщил Марии, что на него возложены обязанности ее гида. Ему предстоит показать ей все, что она захочет увидеть, и дать любые объяснения, каких она только потребует, и он надеется, что их Домоустройство при всей его Простоте, сумеет пробудить в Марии некоторый Интерес. Мария ответила, что не пожалеет Сил, дабы показать себя достойной их Доверия и Уважения, – Господи, подумала она, и я перешла на заглавные буквы, – и повторила, обращаясь к толпе, что будет хранить их тайну. Лиллипуты, услышав это обещание из ее собственных уст, воззрились на нее с надеждой, но и с некоторым томлением, – они еще слишком мало знали Марию, чтобы питать уверенность, что она выполнит данное ею обязательство. Им только и оставалось, что надеяться на лучшее. Сказать по правде, больше всего лиллипутов тронул отпущенный Марией реверанс. При всей их малости, им нравилось уважительное к ним отношение – даже со стороны Горы, – и вежливость новой великанши произвела на них самое благоприятное впечатление.

Первым делом ей показали национальные сокровища. Сокровища эти были просты и немногочисленны, а хранились они в самой верхней комнате храма, под куполом. (Единственное, о чем сожалела Мария, размышляя над чудесами острова, так это о невозможности увидеть своими глазами помещения, в которых обитает Народ. Лиллипуты не выстроили себе города, опасаясь, что его обнаружат, так что им приходилось тесниться в выдолбленной изнутри скорлупке храма. Впоследствии Школьный Учитель сказал Марии, что, не увидев их обиталища, она не многое потеряла: по его словам, там все было, как в любом наемном жилище – холодно, темно и сквозняк на сквозняке, – но ничего лучшего они из соображений безопасности позволить себе не могли. Лиллипуты выдолбили все три ступеньки храма, получив подобие приземистого трехэтажного дома, а внутри колонн соорудили лестницы, по двести сорок ступенек в каждой. В куполе также были устроены помещения, и еще одна лестница (восемьдесят ступенек) вела на самую его вершину, к крошечной площадке, на которой стоял дозорный. Свет во все эти комнаты и на лестницы поступал лишь сквозь маленькие вентиляционные отверстия, образовавшиеся между камнями и в штукатурке купола; самая нижняя ступенька была целиком отведена под хлевы, житницы, амбары и общую кухню. Готовили лиллипуты на древесном угле, он же, сгорая в маленьких жаровнях, обогревал и жилые комнаты, так что дыма, способного их выдать, не было. Уголь они добывали, пережигая ветки лавра – на материке, в той части поместья, которую Мария знала под именем Дикого Парка. Единственное их парадное помещение располагалось выше всех остальных, прямо под площадкой дозорного. Это был круглый зал, в котором происходили заседания Парламента и балы, – даром, что пол там несколько покривился. В этом же зале хранились и национальные сокровища.)