Отдельно Взятая Жизнь - [27]

 -А это Таечка моя. На соседней фотографии  загадочно смотрела девушка со взбитыми уложенными  волосами, только что из парикмахерской.

 Мысли Артемьича пошли под другому направлению:

 -А ведь мне дураку старому надо бога молить, что  сам и Таисия живы. Могло случиться, что они бы нас тут и положили как этих поросят. И я вот что скажу, Алена,  чует мое сердце, скоро они и тебя навестят. Тут твой да мой дома жилые только. Ты бы уезжала, дочка.

–Артемьич, у меня ремонт в доме,  я уеду через два дня.

 Не буду же я говорить, что  не хочется  возвращаться  в квартиру где была убита тетя.

 Мой дом даже неотделанный стал моим убежищем, мне хотелось жить и и обживать его, Наверное неприкаянный домовой, из брошенной деревни переселился ко мне и навевает эти мысли.

– Ну, дочка, в любое время звони, я всегда приду на помощь,– заключил фермер.

Мы с Артемьичем распрощались и я выехала с его двора. Хотела  к дому, он так и манил меня, но передумав отправилась на заправку.

Тоня скучала одна, подперев щеку рукой.

 -Тоня скажи у тебя, кто незнакомый останавливался вчера?

 -Да тут все незнакомые,– засмеялась Тоня.– Ниссан заправлялась, семейные там были,   Уазик был с гастарбайтерами пепси колу брали и чай. Камаз подъезжал, сигарет брали.

 -Тоня, а Уазик какого цвета?– спросила я.

  -Да какой  там цвет грязно белый сто лет не мытый,– усмехнулась Тоня.

  С новыми сведениями, бутылкой молока и шоколадкой  я вернулась домой. Нельзя списывать со счетов, что бандитам вообще не нужно было заправляться, но очень кажется, что Уазик наследил,  тем более свиней расстреляли. Местные бандиты бы продали или сами съели, а тут такая выборочность. Залетные грабители, которые свининой брезгуют.

Я размышляла, а сама оглядывала владения. Забор то я не поставила, а надо было. Просто дом стоит, а рядом  моя Волга, как сигнал, что кто то живет. Одна без оружия я не продержусь. Да и интереса им нет у меня в голых стенах, где нечем поживиться. Это крысы, к  Артемьичу они вернутся обязательно, захотят денег вытрясти и поиздеваться над беззащитными фермерами.

Я откусила шоколад и решила позвонить:

–Артемьич, как ты смотришь,  если я сейчас переберусь к тебе.

Фермер неожиданно согласился.

 -И то правда, мне так тошно, стены давят, Тая в больнице, ох беда неловка. А ты хоть живой человек рядом.

 Артемьич оказался очень сведущим в деле отделки и рассказывал  в процессе чаепития, как он самостоятельно строил дома, когда списался на берег.

–Артемьич,– дождавшись когда он закончит, сказала я– Тоня видела на Уазике неместных гостей, мне кажется, они вернутся. У тебя оружие есть?

Артемьич весь как то подобрался, встал и исчез в чулане. Вернулся с мелкокалиберной винтовкой.

– Не думал что пригодится,– погладил он приклад.

–Ты бы ехала домой дочка,– фермер серьезно посмотрел на меня.

–Ничего, выкрутимся,– ответила я, как можно беззаботней– У тебя есть пустая бутылка?

В бутылку бензина накрошила пенопласта от упаковки, вспоминая Санины учения скрутила фитиль, подготовила спички.

–Ты где этому научилась дочка,– спросил фермер после молчания.

–В кино видела-, улыбнулась я.

 Артемьич ничего более не сказал, занявшись винтовкой.

  Мы оба думали одно и тоже: Они могут приехать, а могут и нет, может и пронесет.

Не пронесло.

 Уазик  остановился вечером. Из него вылезло четверо черноволосых мужчин и отправились во двор уверенно, как к себе домой. Оглядели мою ободранную Волгу посмеялись, один поразительно похожий на Селима, кирпичом разбил переднее стекло. Около Лады Артемьича  постояли обсуждая, мне показалось, что она им понравилась. Я пригляделась и мой глаз художника меня не подвел, да ведь это  и впрямь Селим. В темно синей  теплой куртке нараспашку и  в очень знакомом мне тетином кашемировом черном  пуловере  с вышитой эмблемой британского флага на  груди.

–А ну убирайтесь! закричала я бандитам в приоткрытую дверь.

Они увидели меня и стали ржать. Действительно смешно, деревня пустая хоть оборись. Я заперла на засов, который был просто лом поперек двери и приготовила нож.

–Эй девушка, открой поговорить

Бандиты сначала стучали, потом принялись ломать дверь, дубовая дверь набранная из досок, треснула, но все еще держала.

 Неожиданно они заговорили на непонятном языке и ушли.

–Неужели это все? удивилась я.

 Оказалось не все, ,вскоре я увидела, как они тащат бревно к двери. Ах вот что, вы хотите вышибить дверь? Не дождетесь.

Глухие удары сотрясали сени, образовалась трещина в двери, тут же раздались выстрелы и куски стекла в небольшом деревенском окне разлетелись в стороны.

–Эй девушка, выходи не бойся!

Послышались удары топора, бандит ломал дверь, расширяя дыру.

 Я метнула нож точно в его обросшее горло. Заливаясь розовой пузырящейся пеной, он осел на снег.

–Ты зачем так поступила, мы только поговорить хотели!– орали голоса

 Артемьич что то бормотал.

 Я прислушалась.

–Врагу не сдается наш гордый Варяг, пощады никто не желает-

пропевал, вернее проговаривал Артемьич как молитву, целясь из  разбитого окна в бандита.

–Готов! рявкнул фермер.

Пуля ужалила его в левое предплечье и рукав залился красным. Я подскочила  с полотенцем, но Артемьич зарычал на меня