Отдел - [69]

— А у вас все работы в этом же ключе выдержаны? — спросил Игорь, глядя на красные руки художника и думая, что тот наверно много стоит на холоде, торгуя своими мельницами и подсолнухами, или пешком пер по морозу картину от того места, где живет, или то и другое вместе.

Игорь подумал, что если бы они сегодня убили не ребенка и женщину, а художника, то это был бы не бесчеловечный поступок, как во всех остальных случаях, где присутствовал Игорь, а, наоборот, — акт милосердия. Правда, несколько пораскинув мозгами, Игорь пришел к выводу, что если бы и его сегодня кто-нибудь пришил, то это бы тоже пошло всем только на пользу.

От вопроса Игоря о жанре остальных картин художник замялся, скорее всего, это была очень больная для него тема. Застиранный пуховик художника с графитовым блеском городской грязи в районе обшлагов и карманов был измаран зеленой и желтой краской, так же были видны пятна зеленой и желтой краски на джинсах художника и его зимних ботинках, чью стоптанность Игорь видел, не вставая с места и не вдаваясь во внимательный осмотр. Очевидно, что художник был не только однообразен в жанре, но не отличался и многообразием колорита, и очень этого стеснялся. Художник стал объяснять, что с образами его картин связана очень эмоциональная веха его жизни, о чем Игорь знал и без его слов и не только с его слов.

— Но ведь от художника и не требуется разнообразия, — начал отчего-то оправдываться художник. — Это путь, который нужно пройти от начала и до конца. Кто, как не вы, должны это понимать.

Химия, гулявшая по крови Игоря, позволяла видеть художника едва ли не насквозь. И чем больше разгорался словесный пафос художника, тем яснее было Игорю, что художник вовсе не желает долгой и мучительной жизни с посмертным признанием коллегами его заслуг, а желает, наоборот, молниеносного признания, а еще больше не признания он желает, а того, чтобы Игорь купил его картину. Художнику не хотелось тащиться с картиной на руках обратно, он, кажется, согласился бы оставить картину в котельной просто так, но если бы ему еще за это и заплатили, было бы совсем замечательно. Легкая симпатия к художнику за то, что жена ушла все-таки не к нему, а к молодому и частично здоровому во всех отношениях человеку, заставила Игоря по-деловому сложить пальцы куполом, прижать этот купол к губам и сказать следующее.

— Вот что, давайте сделаем так… — художник увидел это деловитое выражение Игорева лица и приободрился.

— Давайте сделаем так, — повторил Игорь, пытаясь вспомнить, сколько наличных находится у него в данный момент в кармане пальто, — давайте я запишу ваши координаты и мы вам обязательно позвоним, когда здесь начнется все веселье. А пока я хочу купить картину для себя лично. Вы не возражаете? Тысяч за десять.

По лицу художника было видно, что он рассчитывал или только тысяч на пять, или сразу на полмиллиона. Этакий или пан, или пропал.

— Если мне удастся продать ее куда-нибудь, я вам выдам еще процентов десять-пятнадцать с продажи, — зачем-то добавил Игорь. — Вы согласны?

Художник засуетился, это было тем более удивительно, что он не двигался с места, но производил человека засуетившегося, как кот, пойманный над колбасой; у художника как-то по-особенному забегали глаза, и пальцы, сжимавшие верхний край картины, стали напоминать пальцы не художника, но пианиста, готовящегося заиграть что-нибудь шустрое из Моцарта. Без слов стало понятно, что художник согласен.

— Вот и хорошо, — одобрительно отозвался Игорь, он бодро поднялся и тут вспомнил, что пальто находится в их раздевалке со шкафчиками, и если художник пойдет туда вместе с ним и увидит эти шкафчики, то ни за что потом не поверит, что котельная — это будущая галерея, а они все — богатые галеристы. Игорь замер в некотором затруднении, но тут завибрировал телефон, а Игорь с облегчением поднял трубку, заранее представляя, что если это жена, то ситуация, в какой он окажется, будет вспоминаться потом как крайне забавная. На том конце провода оказался Олег.

— Какой еще, нахрен, Олег? — спросил Игорь, хотя среди его знакомых было не так уж много Олегов, на данный момент был всего один знакомый Олег, да и того Игорь никогда не видел.

— Тот самый Олег, — сказали на том конце провода. — У вас там все в порядке? Это у вас посторонний человек в кабинете?

Игорь повертел головой в поисках видеокамеры, через которую Олег за ним наблюдал, не столько удивляясь тому, что за ним наблюдают, сколько досадуя на себя за то, что, догадываясь о прослушке, почему-то не подумал еще и о том, что за ним могли еще и присматривать.

— Не трудитесь, не найдете, — сказал Олег, угадав намерения Игоря.

— Ну, хоть знать, куда рукой помахать, — пояснил Игорь.

— Вот только не нужно сарказма, — сказал Олег. — Это для вашей же собственной безопасности сделано. Тут бывали всякие неприятные инциденты, вот я и хочу узнать, не один ли это из инцидентов.

— Погодите-погодите, — прервал его Игорь, — а дома у меня ничего для моей собственной безопасности не стоит, случайно?

— Давайте будем считать, что нет, — миролюбиво предложил Олег. — Вообще, вы должны быть мне хоть немного благодарны. Я все-таки мог заблокировать ваш вызов другу вашей жены, чтобы ваш эмоциональный настрой оставался таким же более или менее положительным, чтобы вы ничего не знали. Но я этого не сделал.