Отдам любовь в хорошие руки - [9]

Саше стало не по себе. Он понял, что все это время старательно обманывал себя. Ему отчаянно не хватало любви, внимания и понимания.

Он ходил по квартире потерянный и совершенно забыл про свою иностранку. Сначала он наступил на нее в ванной, потом забыл дать еды, короче, лишил внимания и ласки. Ящерка больно укусила его за палец. Саша оторопел. Сначала от неожиданности, потом от боли. Он даже не ударил ее, просто сбросил со стола и пошел прижигать рану.

— Ничего себе, иностранка, не успела вид на жительство получить, а уже кусается, характер показывает.

Ящерка как будто понимала свою вину, она ползала за ним следом и смотрела, смотрела долгим пронзительным взглядом. Когда он утром проснулся, вздрогнул, потому что она сидела на полке и глядела виновато-виновато. Казалось, она всю ночь не смыкала глаз.

— Да успокойся, дурочка, я на тебя не сержусь. — Он улыбнулся.

Укушенный палец посинел и распух. По дороге в ванную у него закружилась голова. На работу он не пошел. Ящерица не отходила от него ни на шаг. Всем своим видом она давала понять, что глубоко сожалеет о содеянном.

— Если бы люди так раскаивались в своих поступках. — Он погладил иностранку здоровой рукой. Ящерица прищурилась.

К вечеру у Саши поднялась температура и начался озноб. Саша лежал в полной тишине и сожалел, что нет рядом близкой женщины, которая могла бы поухаживать за ним. Только преданная ящерка не отползала ни на шаг. Внезапно его охватил страх, и захотелось увидеть рядом человека, он дрожащей рукой набрал «Скорую».

— Что случилось? — Дежурный вопрос дежурного врача.

— Да вот ящерица вчера укусила. — Он кивнул на свою иностранку, которая сидела тут же и виновато-преданно смотрела на хозяина. Медсестра инстинктивно отскочила в сторону, но ящерка на нее не реагировала вообще. Она видела только Сашу.

— Вы бы еще крокодила завели, — раздраженно сказал врач и стал внимательно осматривать укус. Опухоль переметнулась с пальца и осваивала новые территории, захватив в свои владения уже полруки. Рука горела огнем, его била дрожь, сушила жажда, и сознание было готово в любой момент ускользнуть.

— Срочно госпитализировать. — Врач сказал это таким тоном, что серьезность положения ни у кого не вызвала сомнения.

Всю ночь Саша провел под капельницами, а его лечащий врач в Интернете. Сашино состояние стремительно ухудшалось.

— Скорее всего ящерица ядовитая, и надо срочно искать противоядие. — Врач был из той редкой породы врачей, для которых поставить правильный диагноз и победить болезнь — все равно что выиграть партию в шахматы. Доктор обратился за помощью на медицинские форумы и «врачи без границ» нашли-таки противоядие.

Саша открыл глаза и понял, что выспался. В палате было тепло и тихо. Он вспомнил про иностранку и перевел взгляд на руку. Опухоль спала, и хотя слабость еще ощущалась, хотелось есть.

— Ну что, смертничек, очухался? — Врач был в отличном настроении.

— Что за черный юмор, — обиделся Саша.

— По сценарию ты должен спросить про свою подружку лягушку.

— Про какую лягушку?

— Про ту, что приютил в своем доме. Кормил, поил, хорошо, хоть не женился…

— Доктор, я в сумасшедшем доме?

— Пока нет, но от того, что я тебе расскажу, действительно можно умом тронуться. — И врач стал рассказывать. — Короче, подарили тебе редкую тварь, которая жалит смертельным ядом. Но прежде чем ужалить, она входит в доверие к своей жертве, а потом, впрыснув смертельную дозу, не спускает глаз со своей добычи, ждет, когда та окочурится, чтобы сожрать. Ты вовремя спохватился, смертничек.

Саша в изнеможении закрыл глаза и вспомнил, как эта гадина ползала за ним по квартире и не спускала с него глаз. А он ее еще успокаивал…

— Доктор, я за все заплачу.

— А то, — врач по-свойски улыбнулся. — Есть хочешь?

— А то, — подыграл ему Саша.

Вернувшись домой, Саша изловил ящерицу, посадил ее в банку и закрыл крышкой с дырочками. Что с ней делать, еще не решил. Он представлял, как она поедает его бездыханное тело, ему становилось не по себе, и он старался не встречаться с ней взглядом.

— Ух ты, гадина иностранная! — Он погрозил кулаком и набрал номер жены. После того что с ним случилось, ему было уже все равно. — Привет, — сказал он, как будто она не поменяла его на старого богатого немца, как будто он не пил полгода и не думал о том, как бы попроще уйти из жизни.

— Привет, — просто ответила она, — словно они не виделись всего два часа.

— Ты вернулась?

— Да.

— Почему?

— Потому что родина только одна, все остальное — место жительства…

— А муж?

— Муж тоже только один. Все остальные — сожители…

Он слушал этот родной до боли голос и не верил. Неужели, чтобы вернуться, надо уйти? Чтобы оценить — потерять? Неужели все еще можно исправить?

— Я сейчас приеду за тобой!

Он метнулся к двери и поймал пристальный взгляд иностранки. Хлопнув дверью, побежал вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Как в юности.

Она смотрела на него своими большими выразительными глазами, и казалось, все про него знала. И про его отчаянное одиночество, и про запой, и даже про иностранку.

Когда он привез бывшую жену домой, первым делом бросил взгляд на банку с пленницей. Банка была пуста. Иностранка уползла в поисках другого политического убежища…