Отцовский договор - [7]

Дедушка улыбается и приподнимает руку, чтоб загородиться от света фар. Женщина отводит взгляд в сторону. Парень за рулем наклоняется вперед и встречается с ним глазами, а потом дает по газам перед выездом на шоссе.

Каким-то чудом папе, который дедушка, удается сесть на автобус до Сититерминалена. Из последних сил он доволакивает чемодан до красной линии метро. Стрелка часов приближается к половине второго, когда он наконец сходит с поезда на нужной станции и поднимает багаж вверх по лестнице, воспользовавшись помощью симпатичного бородача в оранжевых наушниках и с подозрительно расширенными зрачками.

Дедушка идет через рощицу, мимо продуктового магазина, мимо местной пивной. Он останавливается перед подъездом, где расположена контора сына. Поднять сумки вверх по лестнице ему уже невмоготу. Он сдается. Бессильно опускается на корточки. Потом распрямляет плечи и собирает силы в кулак. И их хватает. Их хватает впритык. Он открывает дверь парадной и неимоверным усилием затаскивает сумки на первый этаж. А потом засыпает на диване прямо в одежде. Он не успевает поставить мобильник на зарядку. Не успевает почистить зубы. Он успевает только включить телеканал TV4 и настроить громкость так, чтобы звук не мешал ему заснуть.

* * *

Сын, у которого отпуск по уходу за детьми[6], просыпается без десяти четыре, если день не задался, и в полпятого, если повезет. Младший, которому годик, обычно просыпается первым, иногда его удается занять на время, подсунув в кроватку книжку-малышку или мягкую игрушку, но терпения у него чаще всего хватает минут на пятнадцать, а потом он все равно просится на руки. Он поднимается на ноги в кроватке и указывает на дверь. Громко мычит. Выжимает из себя в подгузник утреннюю порцию какашек, и теперь в любой момент может случиться протечка. Когда папа наконец включает свет, младший начинает хохотать и пытается перевалиться через перегородку кроватки. Старшая, которой четыре, просыпается часов в пять, она выходит из своей комнаты всклокоченная и щурится спросонок. В руках у нее рожок, она до сих пор с ним не расстается, иногда папа уговаривает ее попить из стакана, пластиковой чашки или классной спортивной бутылки. Но дочка от всего отказывается. Ей нужен рожок.

– Да не приставай ты к ней, – говорит мама. – Это же ее последняя грудничковая вещица.

И папа не пристает. Но все же ему хочется, чтобы она перестала сосать рожок. И он говорит, что если везде таскать его с собой, то вполне вероятно, что когда ребята в садике увидят рожок, то начнут дразнить ее. Станут обзывать пеленашкой или лялечкой с соской или еще как-нибудь обидно, поэтому-то я и думаю, что тебе пора завязывать с рожком. Дочка глядит на него и передергивает плечиками.

– А мне-то что, – говорит она и затыкает рожок себе за пояс пижамных штанов как пистолет.

– Ясно тебе? – произносит мама, которая вышла из душа с мокрыми волосами и наливает себе кофе из кофеварки.

– Яблочко от яблоньки, – отвечает папа.

– Ну в этом-то отношении яблочко еще как далеко откатилось от папиной яблоньки, – отвечает жена.

Она смеется и быстро целует его в щеку.

– Буду дома часов в пять, – говорит она и допивает кофе, стоя на кухне, у мойки.

«Ты ни разу не возвращалась в пять», – думает он, но вслух ничего не говорит.

– Напиши, если надо что-то купить, – говорит она.

– Все нормально, – отвечает он. – Сам справлюсь.

Она направляется к метро, сумка у нее новая, прическа тоже, на ней пальто, перчатки, да и вообще вид у нее весьма профессиональный, когда она ускользает из дома в большой мир. А он остается в своем хаотичном кухонном мирке. На нем домашний халат, на плечо халата срыгнул младший, а старшая оставила отпечаток вымазанной кашей ладошки на кармане. Младший, которому годик, носится вокруг с ходунками и ревет от досады всякий раз, как застревает на ковре или в каком-нибудь углу. Старшая, которой четыре, хочет, чтобы папа пошел с ней в туалет, ей надо покакать, но смотреть на нее, пока она какает, нельзя, так что надо стоять рядом, но спиной к ней, потому что одной ей в туалете страшно. Младший, которому годик, вскарабкивается на диван и пытается стянуть со стены картину в раме. Старшая, которой четыре, хочет читать сказку, страшную, но не очень, чтобы младший, которому годик, побоялся ее слушать. Младший, которому годик, снова какает, старшая хочет посмотреть на какашки. Младший не может спокойно лежать на пеленальном столике, и папа просит старшую, которой четыре, принести младшему игрушку, она приносит игрушечного тролля с ярко-сиреневыми волосами. Папа говорит дочке «спасибо», младший глядит на тролля и скидывает его с пеленальника на пол, как глубинную бомбу, но пол оказывается совсем не полом, а унитазом с открытой крышкой, тролль пикирует прямо в унитаз, его шевелюра вытягивается в воде длинной полосой, тролль трупом лежит на воде лицом вниз, старшая сначала хохочет как ненормальная, потом заливается слезами, папа берет влажные салфетки и оттирает зеленовато-желтую жижу с рук, с белой непромокаемой простынки на столике, с попки младшего, потом надевает ему новый подгузник и пытается отвлечь, одновременно он утешает старшую и насаживает на правую руку полиэтиленовый пакет, чтобы выудить тролля из унитаза. Младший, которому годик, поднимается на ножки, держась за комод в прихожей, и ревет от восторга, потому что не упал. Старшая пытается помочь ему ходить, но вместо этого роняет. Младший, которому годик, рыдает. Старшая, которой четыре, хохочет. Младший кусает старшую за ногу. Старшая рыдает. Младший ретируется. Они находят его под столом в гостиной с двумя пластмассовыми бусинами во рту.