Отчий дом - [245]
— Вот я и вижу, что вам нужна не ограниченная монархия, а республика и свой республиканский Соломон. Благо он готов и по фамилии именуется г. Милюков. А мы на такого Соломона тоже не согласны. При его склонности лезть в друзья к террористам и социалистам выйдет не республика, а «режь публику!»
И все серьезные споры кончались обидными друг для друга шуточками…
— Кто прав, рассудит история, — говорил Павел Николаевич.
Не будем судить и мы, кто ближе к истине в этих спорах интеллигенции, завоевавшей, наконец, право принять участие в судьбах своего народа.
Но в чем Павел Николаевич был близок к истине, так это в своем указании на возможность стихийного народного бунта…
Как революционная, так и прогрессивная интеллигенция, выдвинувши на первую очередь завоевание политических свобод и отдавая этой борьбе главное свое внимание, оставалась как бы вдали от огромного мужицкого царства. У мужика по-прежнему «воля» стояла в неразрывности с «землей». А потому в смысле политическом никакой помощи со стороны крестьянства в борьбе за свободу не замечалось. Дело господское, барское! Свои собаки дерутся, чужая не приставай!
Будь на престоле мудрый Соломон, он бросил бы мужикам «Божью землю», и от русской революции только пух во все стороны полетел бы даже и завоеванная конституция одним мимолетным воспоминанием осталась бы. И прославился бы премудрый Соломон, и закрепил бы самодержавие на много веков вперед. Снова превратился бы в Бога на земле, и нестрашны были бы России ни внутренние, ни внешние враги…
А Соломона-то и не было!
Когда-то исполнявший его обязанности Витте, хотя и был произведен в графы, но это произошло исключительно со страху. А так как страх на верхах ослаб, Витте оказался графом без графства… и был отодвинут в сторонку, как ненужный лишний стул…
А уж как он, бывало, старался убедить царя, что не на дворянине русская земля держится, а на мужике!..
Что же думал теперь русский мужичок в деревне, и в каком виде долетела до него конституция?
Россия как океан, а глаза наши видят только, что близко делается.
И вот что делалось во владениях именитых дворянских родов Замураевых и Кудышевых…
Прежде всего, если конституция с большим опозданием и в растерзанном виде долетела до городка Алатыря, то до Замураевки и Никудышевки она и совсем не добралась. Дороги очень скверные!
Генерал Замураев, как предводитель дворянства, и сынок его, земский начальник, как мудрые администраторы и попечительные отцы своего народа, имевшие наглядный пример, как вредно публиковать царский манифест о конституции («алатырская демонстрация»!), распорядились, чтобы эта вредная бумага с манифестом не читалась в храме Божием попом с амвона, не расклеивалась по заборам и не ходила по мужицким рукам, создавая превратное суждение в темных и невежественных умах.
На ушко вам можно сказать, что хотя генерал с сыном и почитали себя наивернейшими подданными Его Величества, но после манифеста потихоньку и с закадычными приятелями под водочку и закусочку возмущались императором, поругивали его неподходящими для звания монарха словами и заводили между собой разговор о том, как было бы хорошо, если бы на престоле сидел великий князь Дмитрий Павлович[648] с вдовой убиенного великого князя Сергея Елизаветой Федоровной в виде регентши!.. А генерал Дубасов[649] — временным диктатором, как победитель Московского вооруженного восстания… Так вот манифест о конституции и оказался здесь на положении нелегальной прокламации со стороны престола!
Но ведь слухом земля полнится. До Алатыря-то не так уж далеко. Народ туда-сюда двигается! Были среди крестьян и такие, которые доказывали, что своими глазами видели на соборе в Алатыре «манихест» и хотя как неграмотные сами не читали, но видели, как читали грамотные и про между собой разговоры имели. Утверждали даже больше: в манихесте этом и про землю есть!
— А почему же у нас об энтом манихесте в церкви не объявляют?
— Сказывают, что господа не приказывают.
Ходили к попу:
— Что же ты, батька, про манихест в церкви не прочитаешь нам?
— Я что же? Я делаю, что прикажут власти. Никакого манифеста я не получал и ничего не знаю. Говорят, что была объявка о конституции, а что это за штука — хорошенько не знаю и ничего вам сказать не могу. Не мое дело. Идите к властям предержащим, к становому или уряднику! Я тут ни при чем, мое дело крестить, повенчать, причастить, похоронить вас, а до остального я не касаюсь…
Попик знал, что манифест вышел, но имел уже разговор с генералом и земским начальником и получил добрый совет — молчать. А совет от предводителя, который с архиереем знаком, не простой совет: не послушаешь этого совета, так и приход хороший потеряешь.
Нашлись три смельчака, которые земского начальника спросили.
— Вам было объявлено, чтобы вы, по приказу царя, слушали предводителей дворянства и земских начальников? Мной это объявлялось своевременно…
— Так точно. Слыхали от вашей милости.
— Так вот вам и еще совет: вам уж прописали раз манифест за разгром амбаров в никудышевской экономии? Поротые?
— Я, действительно, поротый…
Двое других оказались непоротыми.
«Юность» носит отчасти автобиографический характер.Начало романа — юность героя, его первые переживания, учение, его первая любовь к белокурой Зое. Всё это, видимо, списано с натуры. Романтика переживания сочетается у Чирикова с чувством юмора, ирония, часто над самим собой, типична для повествовательной его манеры. Автобиографична и та часть романа, где описывается жизнь в тюрьме. Тут сказывается опыт политического «преступника», испытавшего все фазы тюремного сидения, допросы жандармов, а также всю «романтику» заключения, которое, как это ни странно, становится даже привлекательным в воспоминаниях почти всех, подвергшихся в свое время политическим преследованиям в эпоху царской охранки.
Первое научно подготовленное издание одного из замечательных писателей русского Серебряного века. Почти все произведения, включенные в сборник, с момента их первоначальной прижизненной публикации никогда более не воспроизводились.Роман «Зверь из бездны» печатается в России впервые.
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881 - 1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В десятый том Собрания сочинений вошли стихотворения С. Цвейга, исторические миниатюры из цикла «Звездные часы человечества», ранее не публиковавшиеся на русском языке, статьи, очерки, эссе и роман «Кристина Хофленер».
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (18811942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В четвертый том вошли три очерка о великих эпических прозаиках Бальзаке, Диккенсе, Достоевском под названием «Три мастера» и критико-биографическое исследование «Бальзак».
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881–1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В второй том вошли новеллы под названием «Незримая коллекция», легенды, исторические миниатюры «Роковые мгновения» и «Звездные часы человечества».
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
„А. В. Амфитеатров ярко талантлив, много на своем веку видел и между прочими достоинствами обладает одним превосходным и редким, как белый ворон среди черных, достоинством— великолепным русским языком, богатым, сочным, своеобычным, но в то же время без выверток и щегольства… Это настоящий писатель, отмеченный при рождении поцелуем Аполлона в уста". „Русское Слово" 20. XI. 1910. А. А. ИЗМАЙЛОВ. «Он и романист, и публицист, и историк, и драматург, и лингвист, и этнограф, и историк искусства и литературы, нашей и мировой, — он энциклопедист-писатель, он русский писатель широкого размаха, большой писатель, неуёмный русский талант — характер, тратящийся порой без меры». И.С.ШМЕЛЁВ От составителя Произведения "Виктория Павловна" и "Дочь Виктории Павловны" упоминаются во всех библиографиях и биографиях А.В.Амфитеатрова, но после 1917 г.