Отчий дом - [231]
Петр Павлович держался тоже так, словно приехал не к отцу, а к генералу Замураеву. Демонстративно дружил с земским начальником, расшаркивался перед генералом, шептался с исправником. Наташа скрывалась в своей бывшей девичьей комнате, избегала встреч и разговоров даже с отцом либо часами молилась в часовне у гроба бабушки. Зиночка помогала Ларисе в подготовке поминального обеда под общим руководством Вани Ананькина. Зиночка с давно испорченным любопытством, направленным в дурную сторону, старалась хитрыми вопросами определить тайну отношений между Ларисой и Павлом Николаевичем; в сущности, она давно уже унюхала, что тут дело нечисто, но ей хотелось проверить свою догадку. Однако тут, как говорится, нашла коса на камень: не так проста, какой казалась, была и Лариса. Эта игра увлекла Зиночку, как спорт, и она, забыв о похоронах, пребывала в пикантном настроении…
Застонал погребальный колокол. Испугал на мгновение всех живых, напомнив им о скоротечности жизни, и все длинной вереницей потянулись белоснежным парком по узенькой щели в сугробах к фамильному склепу…
Часовня была маленькая, и в ней так было тесно, что пришедшие из деревни старики и старухи, пожелавшие помолиться за старую барыню, которая их лечила когда-то, топтались в снегу. Наташа стояла у самого гроба: она пришла сюда давно уже, а вот Павла Николаевича оттерли и прижали к стене, откуда можно было видеть только спины политических врагов…
Никто в часовне не плакал. А вот бабы около часовни шмыгали носами и отирали рукавом глаза и носы…
Когда бабушку зарыли, священник с дьячком перешли на могилу Дмитрия. Это Наташа попросила отслужить по нем панихиду. На ней присутствовали только сама она и братья покойного, Павел и Григорий. Не остался даже Петр, который демонстративно ускоренным шагом пошел прочь. А за ним поплелись и все прочие. На могиле Дмитрия оба брата отирали слезы.
Поминальный обед, устроенный под руководством знатока своего дела Вани Ананькина, был обильный и вкусный, смоченный разнообразными спиртными напитками, которые всегда путешествовали вместе с Ваней. У него было даже шампанское, и он, позабывши, что дело происходит на похоронах, начал было раскупорку бутылок. Хорошо, что это случайно увидал Петр и предупредил о неуместности. Засмеялся и, похлопав дружески по плечу Ваню, сказал:
— Эх, идиот же ты, Ванька! Вздумал на похоронах пить шампанское! Припрячь до времени. После выпьем…
Павел Николаевич и Наташа за поминальным столом не присутствовали: скрылись без объяснения причин, он — в своем кабинете, она — в девичьей комнатке.
А в столовой было шумно и оживленно. Ели и пили с большим подъемом, и купец Ананькин, то и дело вознося рюмку, произносил:
— Ну, господа, еще по единой за помин души Анны Михайловны! Хорошей души жил-был человек! Помянем-ка! Ну, господа! Все там будем. За новопреставленную рабу Божию! Все помрем, ваше превосходительство!
А потом и про бабушку забыли. Перешли на волнующие всех события, заговорили о войне и революции, о «жидовском министре Святополк-Мирском», которого, слава Богу, государь погнал ко всем чертям.
По инициативе Петра выпили за здравие генерала Трепова, бывшего обер-полицмейстера Москвы и любимца великого князя Сергея Александровича.
Этот генерал, которого либералы называли «погромщиком по убеждениям и вахмистром по воспитанию», сделался петербургским генерал-губернатором и поселился в Зимнем дворце, в царских покоях…
Павел Николаевич, удивленный радостным гулом в столовой, приоткрыл дверь, прислушался и возмутился: не похороны, а победный пир его врагов! И где? В его доме…
Так бы хотелось взять палку и всех выгнать!
— Посмотрим, кто посмеется последним! — прошептал он и, сердито прихлопнув дверь, заперся на ключ…
Но самое тяжелое и неприятное началось после похорон, когда все разъехались и новый снег замел все следы врагов.
Теперь посторонних нет: Павел Николаевич со своими детьми, Петром и Наташей, Григорий Николаевич, тетя Маша… Только вот Лариса и якутенок Ванька как-то нарушают гармонию родственности.
Почему тетя Маша не принимает бразды хозяйственного правления в отчем доме, а продолжает распоряжаться Лариса, разыгрывая роль гостеприимной хозяйки? Спать она, правда, уходит на свой хутор, но часов с шести утра уже опять на своем посту. Это всем кажется странным, Наташу приводит в смущение, а Петра злит и коробит.
Надо сказать, что Зиночка успела уже гримасками, мимолетными улыбочками и осторожненькими намеками заронить подозрение в души Наташи и Петра…
Впрочем, Петр настолько прозаичен в «женском вопросе», что для него было достаточно уже одного факта: «Лариса ведет себя барыней», — а отсюда все ясно и просто: она — любовница отца.
Когда Павел Николаевич сидит за общим столом в часы чаепития и обеда, он чувствует устремленные на него взгляды детей: то Наташи, то Петра. Иногда взгляды встречаются. Тогда во взгляде Наташи — пугливый вопрос, а во взгляде Петра — презрение, а может быть, даже ненависть.
Однако Павел Николаевич отлично владеет своей физиономией и ничем не проявляет смущения. Иногда пристальный взгляд Наташи заставляет его заговорить с ней, но разговор выходит натянутым. Так занимают малознакомых, а не близких. С Петром совсем не бывает никаких разговоров.
«Юность» носит отчасти автобиографический характер.Начало романа — юность героя, его первые переживания, учение, его первая любовь к белокурой Зое. Всё это, видимо, списано с натуры. Романтика переживания сочетается у Чирикова с чувством юмора, ирония, часто над самим собой, типична для повествовательной его манеры. Автобиографична и та часть романа, где описывается жизнь в тюрьме. Тут сказывается опыт политического «преступника», испытавшего все фазы тюремного сидения, допросы жандармов, а также всю «романтику» заключения, которое, как это ни странно, становится даже привлекательным в воспоминаниях почти всех, подвергшихся в свое время политическим преследованиям в эпоху царской охранки.
Первое научно подготовленное издание одного из замечательных писателей русского Серебряного века. Почти все произведения, включенные в сборник, с момента их первоначальной прижизненной публикации никогда более не воспроизводились.Роман «Зверь из бездны» печатается в России впервые.
Роман «Над Неманом» выдающейся польской писательницы Элизы Ожешко (1841–1910) — великолепный гимн труду. Он весь пронизан глубокой мыслью, что самые лучшие человеческие качества — любовь, дружба, умение понимать и беречь природу, любить родину — даны только людям труда. Глубокая вера писательницы в благотворное влияние человеческого труда подчеркивается и судьбами героев романа. Выросшая в помещичьем доме Юстына Ожельская отказывается от брака по расчету и уходит к любимому — в мужицкую хату. Ее тетка Марта, которая много лет назад не нашла в себе подобной решимости, горько сожалеет в старости о своей ошибке…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цикл «Маленькие рассказы» был опубликован в 1946 г. в книге «Басни и маленькие рассказы», подготовленной к изданию Мирославом Галиком (издательство Франтишека Борового). В основу книги легла папка под приведенным выше названием, в которой находились газетные вырезки и рукописи. Папка эта была найдена в личном архиве писателя. Нетрудно заметить, что в этих рассказах-миниатюрах Чапек поднимает многие серьезные, злободневные вопросы, волновавшие чешскую общественность во второй половине 30-х годов, накануне фашистской оккупации Чехословакии.
Настоящий том «Библиотеки литературы США» посвящен творчеству Стивена Крейна (1871–1900) и Фрэнка Норриса (1871–1902), писавших на рубеже XIX и XX веков. Проложив в американской прозе путь натурализму, они остались в истории литературы США крупнейшими представителями этого направления. Стивен Крейн представлен романом «Алый знак доблести» (1895), Фрэнк Норрис — романом «Спрут» (1901).
В настоящем сборнике прозы Михая Бабича (1883—1941), классика венгерской литературы, поэта и прозаика, представлены повести и рассказы — увлекательное чтение для любителей сложной психологической прозы, поклонников фантастики и забавного юмора.
Чарлз Брокден Браун (1771-1810) – «отец» американского романа, первый серьезный прозаик Нового Света, журналист, критик, основавший журналы «Monthly Magazine», «Literary Magazine», «American Review», автор шести романов, лучшим из которых считается «Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы» («Edgar Huntly; or, Memoirs of a Sleepwalker», 1799). Детективный по сюжету, он построен как тонкий психологический этюд с нагнетанием ужаса посредством череды таинственных трагических событий, органично вплетенных в реалии современной автору Америки.