Отчий дом - [229]
— Если, Ваше Величество, находите, что представительный образ правления для Вас неприемлем, то, конечно, неприемлем и этот пункт, но если…
— Да я никогда и ни в каком случае не соглашусь на представительный образ правления, ибо считаю его вредным для вверенного мне Богом народа!
Страшный пункт был вычеркнут.
Все это происходило в присутствии великого князя Сергея Александровича, экстренно прибывшего из Москвы спасать «самодержавие, православие и народность» на помощь Победносцеву. Ведь выборные представители, восстановление какой-то попранной законности, новые законы в пользу иноверцев и сектантов, проектируемая веротерпимость — все это почиталось ими за потрясение всех устоев государства.
И вот 12 декабря 1904 года появился, наконец, царский указ о грядущих реформах[595] без пункта о выборных от народа представителях и без упоминания об иноплеменниках.
Разочарованные конституционалисты назвали этот указ «конституцией без головы»…[596] Враги всяких либеральных реформ снова почувствовали себя именинниками.
Но прошло 10 дней, и злорадно возликовала передовая интеллигенция: генерал Стессель постыдно сдал крепость Порт-Артур японцам…[597]
Политические небеса нахмурились, со всех горизонтов поднимались грозовые тучи.
И вот страшный громовый удар над столицей: Кровавое воскресенье 9 января.[598]
Нельзя сказать, чтобы этот удар был в Петербурге неожиданностью как для властей, так и для населения, ибо еще накануне по рукам и учреждениям ходила копия письма рабочих к царю:
Государь! Мы, рабочие и жители Петербурга, наши жены, дети и престарелые родители, идем к Тебе искать правды и защиты. Тут мы надеемся найти последнее спасение. Не откажи же в помощи Своему народу, выведи его из могилы бесправия, нищеты и невежества, дай ему возможность самому вершить свою судьбу! Разрушь стену, воздвигнутую между Тобой и Твоим народом! Взгляни без гнева внимательно на наши нужды, они направлены не ко злу, а к добру как для нас, так и для Тебя, Государь![599]
Это письмо читали все, кроме самого царя. И всем было известно, что рабочие пойдут с иконами и хоругвями, чего, конечно, тоже не знал один царь… К великому удивлению самих властей, это шествие с петицией о передаче земли народу, о прекращении войны по воле народа, об амнистии по политическим и религиозным преступлениям, об ответственном министерстве и реформах и рабочем законодательстве исходило от тех самых организаций, которые по плану субсидировавшего их правительства должны были служить департаменту полиции, а не социализму. Взлелеяли, можно сказать, змею на груди своей!
И кто же оказался во главе этого шествия? Священник Гапон, работавший в этих организациях по предложению самой политической полиции!..
В борьбе с сектантами правительство давно уже пользовалось услугами служителей православной церкви. Покойный Плеве придумал употребить духовенство и на борьбу с революцией. Для этой цели в устав провокаторских организаций полицейского социализма Плеве ввел параграф, обязывающий принимать в эти организации в качестве членов-соревнователей полицейских чинов и духовенство.
И вот священник Гапон, обслуживавший религиозные потребности рабочих Путиловского завода, попал в члены-соревнователи.
Был ли он подлинным провокатором, как, например, инженер Азеф, сам предложивший свои услуги Департаменту полиции?
Все поведение священника Гапона отрицает это предположение. Скорее, сам он был жертвой провокации, с одной стороны, политической охраны, а с другой — революционеров.
Вернее всего, дело было так. Пригласили священника Гапона и предложили ему вступить в организацию для религиозно-нравственного просвещения рабочих. Что же, дело само по себе хорошее, и может ли священник от такого дела отказаться, особенно при той зависимости от гражданских властей, в которых пребывало православное духовенство?
Не мог отказаться.
Занявши роль просветителя и проповедника христианской морали, могли священник Гапон отрешиться от бесед о правде и справедливости по отношению к труженику-рабочему? Если эта правда и справедливость принимала характер протеста, стихийный характер, доносил ли и выдавал ли Гапон наиболее опасных для правительства рабочих? Нет, не доносил. Революционная волна подхватила самого Гапона и вынесла на свой гребень. Около Гапона появился сердечный друг, революционер Рутенберг[600] из партии социалистов-революционеров. Нет никакого сомнения, что именно им и была брошена в рабочую среду мысль о демонстрации и что при его помощи сочинена была петиция. Когда брошенная идея стихийно захватила рабочих, священник сделал то, что он только и мог сделать: взял крест, иконы, хоругви и, придав демонстрации смирение христианского характера, сам возглавил шествие…
Только после расстрела этого шествия с крестом и иконами священник Гапон и сам превратился в пламенного революционера.
Вот какое письмо опубликовал Гапон после Кровавого воскресенья.
С наивной верою в тебя, как отца народа, я мирно шел к тебе с детьми твоего же народа. Неповинная кровь рабочих, их жен и детей навсегда легла между тобой и народом. Нравственной связи со своим народом у тебя никогда уже не будет. Из-за тебя может погибнуть Россия. Пойми это и запомни! Отрекись поскорее от престола, иначе вся кровь, которая прольется еще, падет на тебя и твоих присных.
«Юность» носит отчасти автобиографический характер.Начало романа — юность героя, его первые переживания, учение, его первая любовь к белокурой Зое. Всё это, видимо, списано с натуры. Романтика переживания сочетается у Чирикова с чувством юмора, ирония, часто над самим собой, типична для повествовательной его манеры. Автобиографична и та часть романа, где описывается жизнь в тюрьме. Тут сказывается опыт политического «преступника», испытавшего все фазы тюремного сидения, допросы жандармов, а также всю «романтику» заключения, которое, как это ни странно, становится даже привлекательным в воспоминаниях почти всех, подвергшихся в свое время политическим преследованиям в эпоху царской охранки.
Первое научно подготовленное издание одного из замечательных писателей русского Серебряного века. Почти все произведения, включенные в сборник, с момента их первоначальной прижизненной публикации никогда более не воспроизводились.Роман «Зверь из бездны» печатается в России впервые.
Настоящий том «Библиотеки литературы США» посвящен творчеству Стивена Крейна (1871–1900) и Фрэнка Норриса (1871–1902), писавших на рубеже XIX и XX веков. Проложив в американской прозе путь натурализму, они остались в истории литературы США крупнейшими представителями этого направления. Стивен Крейн представлен романом «Алый знак доблести» (1895), Фрэнк Норрис — романом «Спрут» (1901).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Творчество Василия Георгиевича Федорова (1895–1959) — уникальное явление в русской эмигрантской литературе. Федорову удалось по-своему передать трагикомедию эмиграции, ее быта и бытия, при всем том, что он не юморист. Трагикомический эффект достигается тем, что очень смешно повествуется о предметах и событиях сугубо серьезных. Юмор — характерная особенность стиля писателя тонкого, умного, изящного.Судьба Федорова сложилась так, что его творчество как бы выпало из истории литературы. Пришла пора вернуть произведения талантливого русского писателя читателю.
В настоящем сборнике прозы Михая Бабича (1883—1941), классика венгерской литературы, поэта и прозаика, представлены повести и рассказы — увлекательное чтение для любителей сложной психологической прозы, поклонников фантастики и забавного юмора.
Чарлз Брокден Браун (1771-1810) – «отец» американского романа, первый серьезный прозаик Нового Света, журналист, критик, основавший журналы «Monthly Magazine», «Literary Magazine», «American Review», автор шести романов, лучшим из которых считается «Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы» («Edgar Huntly; or, Memoirs of a Sleepwalker», 1799). Детективный по сюжету, он построен как тонкий психологический этюд с нагнетанием ужаса посредством череды таинственных трагических событий, органично вплетенных в реалии современной автору Америки.