Отчаяние - [11]

Шаловливая родственница, по всем степным законам, имеет на это право, но он должен ответить в том же духе, чтобы не испортить проходящие сейчас свадебные торжества. И он тоже легонько притянул к себе за талию свояченицу. Но в глазах его стояла ночь, а в груди словно были насыпаны красные жаркие угли. Мысли неумолимо возвращались к тому известию, которое привез гонец-шабарман. Времени, равного одной кобыльей дойке, еще не пришло с тех пор…

Снова где-то под ухом звонко засмеялась неугомонная Акбала, подергала его за рукав:

— Про вас говорили, что вы бесстрашнее тигра в бою, а испугались девушек Сарайчика Не бойтесь, мы не питаемся мрачными властителями!

И тут только хан Хакназар вспомнил, где сейчас находится и как должен себя вести… Да, он в Сарайчике!

* * *

На руинах Золотой Орды поднялись три ханства: Казанское, Крымское и Астраханское. А великий Сарай на Едиле, куда сходились торговые дороги, куда со всех сторон земли шли караваны с неслыханными богатствами и откуда полмира ждало ханского приказа, погиб. Вместо него теперь Сарайчик — небольшой городок на берегу Жаика. Запущенными выглядят белокаменные караван-сараи, поблекли и потрескались голубые купола мечетей и дворцов, где обитают сейчас астраханские и ногайлинские бии и мурзы. В крепостях вокруг города осели стены, обвалились башни. И все же жизнь не замерла здесь. По-прежнему идут через город караваны, полнятся верующими мечети и блестят при солнце и луне золоченые полумесяцы. Чего же не хватает этому городу, чтобы вернуть себе былую мощь?..

Ногайлинские бии, в основном из главенствующего рода мангит, сделали после падения Золотой Орды Сарайчик своей столицей. Потом к Ногайлинскому ханству присоединились многочисленные казахские племена и роды, кочевавшие вдоль Едиля и Жаика, и Сарайчик стал центром большой разноплеменной страны. Передравшиеся между собой ногайлинские вожди вместе со своими подданными постепенно разошлись в разные стороны: одни в Казань, другие в Астрахань, некоторые в Синюю Орду, но многие остались и смешались с казахами в единую Белую Орду, а от некогда могущественного Ногайлинского ханства осталось лишь древнее название да этот город — Сарайчик. Так обстоит дело теперь, когда он хан казахской Белой Орды, Хакназар, прибыл сюда из своей восточной столицы Сыгнака с большим войском, имея тайную цель, которой ни с кем не делился…

Его отец, хан Касым, отобрал у потоков Абулхаира и Хромого Тимура древние казахские земли по нижнему течению Сейхундарьи, зеленые поймы Каратала, Сайрама, Таласа и Чу, прихватив попутно и часть киргизских, каракалпакских и ногайлинских владений, которые остались без сильных покровителей. И хоть сам хан Касым обычно сидел в неказистом Каратале, его конница могла в короткий срок пересечь казахскую степь в любом направлении и обрушиться на непокорных или тех, кто зарился на подвластные ему области. Подобно своему пращуру Чингисхану, он раздал подвластные земли своим сыновьям, близким родственникам и приближенным, не позволив никому до конца его дней нарушить ханскую волю. И все же погиб хан Касым в междоусобной борьбе, когда во главе большого войска прибыл сюда, в ногайлинские пределы, усмирять непокорных, которые захотели переметнуться из-под власти сурового хана к астраханскому владыке.

После этого в 1537 году узбекский хан Абдуллах и хан Моголистана Абдрашит объединились, вторглись в казахские земли и поделили их значительную часть между собой. Большинство казахов откочевало тогда на еще свободные земли Сары-Арки.

Но вечен народ, как и сказочный алмазный меч. И разве упрячешь его в котомку? Прошел всего лишь год нашествия, и в глубине Казахской степи, у подножья древней горы Улытау, оставшиеся племена и роды подняли на белой кошме тридцатилетнего Хакназара — младшего сына хана Касыма…

Да, так ничего и не смог сделать Абдуллах-хан. В собственном войске его назревало брожение, и опасно было посылать узбекских ополченцев в глубь степи на борьбу с родственным народом. Лишь часть Семиречья, заселенная киргизско-казахскими племенами, осталось под властью Абдуллах-хана, да и то до крепости Жадан. Оставшуюся часть взял себе в качестве платы за помощь моголистанский хан Абдрашит.

Не обошлось и без предательства, наглядно показавшего, что очень часто узкофеодальные интересы властителей становятся выше общегосударственных и народных. В то время, когда казахские роды и племена находились на грани уничтожения, Шагай-султан сын старшего сына Касым-хана Жадика, снюхался с завоевателями и, отделив от завещанного отцом ханства часть Туркестана, провозгласил себя самостоятельным правителем. Ясно было всем, что самостоятельность его была лишь видимой…

* * *

Да, немало лет прошло с тех пор, но как один большой и трудный день кажутся они сейчас хану Хакназару. И на триста лет хватило бы многим другим, укрытым горами или защищенным морями, государствам того, что случилось за эти три десятка лет с незащищенными никакими границами степным ханством. Как отец его и дед, как все другие степные властители до него, молодой хан сразу же настойчиво взялся за объединение разрозненных казахских родов и племен. Казалось, что после страшного разгрома все придется начинать с самого начала. Однако он радовался и тому, что вечные враги — китайские богдыханы, занятые междоусобицами, оставили на время казахский народ в покое. Но ничто в истории не проходит бесследно. Не прошла напрасно и та вековая работа по объединению народа, которую провели до него наиболее дальновидные деятели. Остались в памяти народной те песни, зовущие к объединению, которые пели великие народные певцы. Зерно уже было брошено. Хоть земля, куда оно упало, была жесткой и слежавшейся казахской целиной, доброе зерно проросло, как только пролились в степи новые дожди!..