Отцеубийцы - [34]

Он присел рядом со Свортеком на колени и взял Рейнара за подбородок, поворачивая его лицо к себе.

– Сделай что-нибудь, чтобы одна мысль о предательстве могла его убить и он об этом знал, – прошептал король, впиваясь ногтями в обескровленную кожу. – Я хочу, чтобы он ни шагу не мог сделать без моего ведома и позволения! Ты, кьенгар, разбивший в одиночку армаду, – ты ведь можешь это сделать, Свортек?

– Как будто твоего плана с ребенком недостаточно, – хмыкнул Свортек. – Любой отец в таких условиях превратится в покорного пса. Особенно если ты все же получишь собственного наследника и отпрыск Рейнара станет тебе не нужен, но с помощью ребенка ты сможешь вечно держать Рейнара и Митровицы как на поводке. Таков ведь твой план?

– Увы мне… Мы оба знаем, что это невозможно. Но даже так у меня останутся и Митровицы, и наследник, и, на радость Хладру, Рейнар, который больше не предаст меня. А если предаст…

Он не закончил фразы, но Свортек додумал ее сам.

– Сделай, что нужно, – устало сказал Редрих, – не теряй времени.

– Пусть мне принесут иглу и моток ниток, мой король. Я сделаю все как надо.

Редрих замер, все еще глядя на зажатое в его пальцах лицо Рейнара. Веки герцога дрожали, приоткрывая мутные глаза. Редрих склонился к нему и прошептал:

– Прими мою милость, Рейнар, герцог Митровиц, сын мой. Я простил твое предательство. Я оставил тебя в живых. Я посажу на трон твоего выблядка. Что тебе еще надо? И ты все еще думаешь, что я твой враг?!

Он разжал пальцы, поднялся и вышел из комнаты, оставляя за собой кровавые следы. А вскоре и Свортеку принесли то, что он просил. Взяв левую руку Рейнара, кьенгар плюнул прямо в рану, заполненную сворачивающейся кровью; то же самое он сделал и с правой. Затем поочередно сжал изуродованные руки и позволил Дару закончить начатое. Синее пламя сшило плоть, как смогло: неуклюже, с трудом справляясь с такими ужасными ранами.

– Теперь ты поступишь по-моему! Попробуй только и на этот раз все просрать… Будешь слушаться меня и делать, как я скажу, хочешь ты этого или нет, – едва слышно произнес Свортек.

Веки Рейнара снова дрогнули; взгляд нащупал силуэт кьенгара лишь на мгновение, прежде чем глаза снова закатились под веки. Все так же тихо, но теперь чуть нараспев Свортек продолжил:

– Передаю тебе Дар Щита, от Свортека Рейнару, от богов человеку, от Изнанки – миру живых. Будь ты проклят, если распорядишься им глупо. И будь проклят, если нарушишь клятву!

Он убрал ладони с ран. Кожа все еще была рассечена, но плоть, сухожилия и сосуды под ней уже соединились. Продев в ушко нитку, Свортек укусил себя за губу до крови, облизнул кончик иглы – пузыри слюны повисли на металле – и принялся сшивать края ран, чтобы у Редриха не возникло никаких подозрений.

VI. Преданный

С плаца замок было не рассмотреть, но взгляд Латерфольта упрямо возвращался к нему, словно хинн рассчитывал, что башни расступятся и покажут ему заветное окошко. Может, стоит послать кого-то к ней? Узнать, в своей ли она комнате? А если не спит, привести сюда? Он уже собирался подозвать одного из своих новых егерей, Нанью, достойного малого, такого же, как и он, полукровку. До Йонотана, Якуба, Керама и прочих ему пока далеко, но надежда есть. Даже теперь, когда битвы снова разворачиваются на полях и в крепостях, с ружьями и пулями вместо луков и стрел, Сиротки не останутся без лесного братства. Он за этим проследит.

Но сначала нужно проследить еще кое за кем…

– Латерф!

Голос Хроуста перекрыл собой болтовню, стук молотков и скрип дерева.

Несколько дней после штурма старому гетману нездоровилось. Энергия, бурлившая в нем, заставляла окружающих забывать, что мало кто доживает до таких седин и в мирное время, не имея за спиной тридцать три года войн и лишений. Поэтому, когда возраст вдруг брал свое и сваливал Хроуста с ног, Сиротки скорее недоумевали, чем пугались. Впрочем, гетман раз за разом умудрялся одолеть старость – злейшего врага человечества, с которым не мог бы потягаться даже Свортек в дни своего наивысшего могущества. Вот и сейчас, хромой, полуслепой, но не слабее, чем молодежь вокруг, он спешил к Латерфольту с широкой ухмылкой.

– Здар, Ян Хроуст!

– Здар, дети, – отозвался Хроуст, пожимая протянутые к нему руки, в мозолях и занозах.

Обр, слуга Хроуста, семенил следом, неся в одной руке две кружки пива, в другой – огромный поднос с кнедликами, сыром и яблоками. Одну из кружек Хроуст взял себе, другую передал Латерфольту, а еда отправилась по рукам трудящихся Сироток:

– Отдохните немного, вы славно потрудились.

– И готовы трудиться дальше, во имя гетмана!

– Гетман желает, чтобы вы не грохнулись замертво от натуги. Потому – ешьте и отдыхайте. Это приказ!

Сиротки задохнулись от восторга. Эти, новые, еще не совсем поняли, под чье крыло они попали. Возможно, самым подозрительным из них сейчас казалось, что Ян покупает их расположение. Ну-ну, их ждет еще много открытий…

Хроуст и Латерфольт отошли на край плаца и присели на еще не распиленные бревна, в молчании попивая пиво. Латерфольт вдруг заметил, что отсюда замок видно чуть лучше. Окошко их с Шаркой комнаты светилось у Хроуста над ухом.