Отцеубийцы - [129]

Наступает новая эпоха, и принадлежать она будет потомку богов – последнему кьенгару. Только Шарка решит, с кем разделить Дар – свое благословение и проклятье, – только она будет направлять этот мир. Если жестокость, низость и страх снова потянут его в ад, то теперь Дар, а не жалкие людишки, будет следить за падением и решать, подхватить ли страну в последний миг над пропастью или дать ей упасть раз и навсегда.

Она подошла к краю бассейна и поднялась на каменный парапет. Псы, вороны и драконы расселись полукругом на головах и плечах статуй. Шарка обвела взглядом толпу, собиравшуюся вокруг: они начали догадываться, что сейчас произойдет, и опасливо замерли.

Нет, такого ей видеть еще не доводилось. Раньше Сиротки преклонялись перед ней, а люди короля изрыгали проклятья и, не будь вокруг гвардейцев, бросали бы в нее мусор. Но сейчас эта толпа от страха забыла дышать. Не только простой народ, но и бывалые воины, и дворяне, задиравшие нос, – никто не был в силах сдержать трепета.

Тишина повисла над городом, который еще совсем недавно сотрясался от грома орудий и битвы на мосту.

«Ты добился своего, Свортек, – думала она. – Ты не проиграл, хотя уверял, что забросил свой план, когда Рейнар и Латерфольт тебя подвели. Даже Морра, единственная родственная душа, тебя не поняла… Но все же ты здесь – руками маленькой шлюхи сжимаешь меч Бракадии и железный кулак Яна Хроуста, пока все королевство падает перед тобой на колени. Если не это победа, то что? Ради чего они все погибли?»

Рейнар, Латерфольт, Морра… Их имена словно вырвали Шарку из дремы, заставив растерянно опустить оружие.

«Я не Свортек! Я Шарка!» – кричала она обоим королям, но те ее так и не услышали. Неужели теперь не услышит и она сама?

«Что ты делаешь!» – раздраженно вскинулся Голос, но Шарка уже сбросила меч и булаву на брусчатку. Звон металла заставил толпу вздрогнуть; кто-то подался вперед. Вороны и драконы исчезли. Осталась только Шарка и ее Свора, точно такая же, как в родном захолустье: тощие, грустные дворняги.

Последний луч солнца блеснул на черной поверхности воды в бассейне.

– Я сделаю так, как ты хочешь, – прошептала она. – Но по-своему.

…Вода оказалась затхлой и теплой и доходила Шарке до груди. Девушка опустила обе руки в воду. Из длинных порезов на предплечьях под закатанными рукавами лениво потекли красные ленты крови. Они не спешили смешиваться с неподвижной тяжелой водой, и Шарка поводила руками. Вода порозовела. Люди уже собрались вокруг бассейна. Демонов она разогнала, и ничто больше не отделяло от нее эту толпу, с которой опаску и трепет смахнуло, как сон.

«Что ты делаешь! Шарка!»

Голос бесился: в нем слились визг Бликсы и карканье Свортека, заставляя Шарку дрожать, словно Дару стало тесно в теле.

– Передаю вам Дар, – негромко сказала Шарка, но ее услышали все.

«Тупая шлюха! Нет! НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!»

Хватит, Свортек. Довольно твоих планов.

Первые ряды людей уже склонились к воде, зачерпывая ее ладонями и жадно слизывая с рук. Шарка взобралась обратно на парапет и опустила рукава, глядя, как средние ряды приходят в движение. Одни оттаскивали других за плечи, пытаясь добраться к воде. Должно быть, они думали, что чем больше выпьют, тем сильнее будет их Дар. Задним рядам ничего не было видно, кроме Шарки, возвышающейся над бассейном, и откуда-то издали раздался одинокий крик:

– Защитница Бракадии! Шарка!

– Шарка! – нестройно подхватили в другой стороне, пока в бассейне уже разгоралась драка. Кто-то упал в воду и захлебывался, пытаясь проглотить как можно больше. Солдаты, простолюдины, вельможи – все спрыгивали в воду, пили, отталкивали друг друга. В ход пошли кулаки.

– Защитница Бракадии! – кричали издалека, но донеслись вдруг и другие крики.

– Ведьма!

– Убийца!

– Проклятые кьенгары!

– Подстилка Сироток!

– Это все ее рук дело!

Шарка отвернулась от бассейна, в котором воды уже не было видно за дракой, и обнаружила, что со стороны площади к ней тянутся тысячи рук. Но если одни простирались в мольбе и обожании, то другие, со скрюченными пальцами, держали камни, ножи и все, до чего успели добраться.

– Пустите! – крикнула она, выпуская вперед псов. Толпа расступилась перед демонами, но немедленно тут и там прямо среди людей стали возникать рваные всполохи черного дыма: это был Дар, успевший перейти к своим новым хозяевам.

– Я же отдала вам Дар! Пустите!

Кто-то расступался, пока она бежала обратно к мосту, кого-то приходилось разгонять демонами. Шарка неслась из последних сил, чувствуя, как ее хватают за пластины кожаного доспеха, как клоки ее волос остаются в чужих пальцах. Обернувшись, она увидела, как какая-то женщина с ребенком на руках засовывает вырванный рыжий локон себе в рот и пытается пережевать.

– Ведьма!

«Убей их всех!»

– Убийца!

«Убей! Убей!»

– Защитница Бракадии!

– Свортек!

«Шарка!»

Голос смолк: Шарка упала. Тело Хроуста, о которое она споткнулась, впилось в нее мертвым взглядом – и Шарка ощутила, как множество рук хватаются за ее ноги и руки. Все потемнело под телами ее демонов и новых Даров, налетающих на ее свору. Вопли, в которых больше нельзя было разобрать человеческой речи, затопили уши, и в них вплелся ее собственный крик, когда жадные руки рвали ее волосы, раздирали тело, растаскивали все, до чего могли добраться. Кровавые Трофеи исчезали во ртах, ходили по рукам, рассовывались по карманам, пока над площадью, как последнее проклятье, звенело эхо последнего отчаянного крика маленькой ведьмы.