Отбрасывая длинные тени - [9]

— Да благословит вас Бог, мои Эрондейлы, — сказал Мэттью с пафосом, поднявшись с пола и, кланяясь Люси. — Я прибыл по срочному делу. Скажите мне и будьте честны! Что вы думаете о моем жилете?

Люси улыбнулась, и милые ямочки заиграли на ее щеках.

— Сногсшибательный.

— Согласен с Люси, — заявил Джеймс миролюбиво.

— Не фантастически прекрасный? — переспросил Мэтью. — Позитивно ошеломляющий?

— Полагаю, я ошеломлен, — сказал Джеймс. — Но ошеломлен ли я позитивно?»

— Воздержись от жестокой игры в слова со своим единственным парабатаем, — потребовал Мэттью. — И позаботься о своем собственном наряде, будь любезен. Убери эту дурацкую книгу. Господа Лайтвуды ожидают нас. И мы должны поторопиться.

— Могу я пойти как есть? — спросил Джеймс.

Все еще оставаясь на полу, он посмотрел своими золотыми глазами вверх на Мэттью. Его иссиня-черные волосы были растрепаны, а его льняная рубашка измята, и на нем даже не был надет жилет.

Мэттью благородно сдержал конвульсивную дрожь.

— Ты, конечно же, шутишь! — заявил Мэттью. — Ну ладно. Хотя бы причешись!

— Грядет мятеж расчесок, — предупредил Джеймс, направляясь к двери.

— Возвратись назад с победой или на расческах твоих солдат! — провозгласил Мэттью ему вслед.

Когда Джейми исчез за дверью, Мэттью повернулся к Люси, которая что-то интенсивно писала, но посмотрела вверх, словно почувствовав его взгляд, и улыбнулась. Мэттью подумал, как можно быть такой самодостаточной и одновременно так чудесно улыбаться ему. Он мог бы сравнить ее с гостеприимным домом, с крепкими стенами или с маяком, в котором всегда горит свет.

— Мне тоже следует причесаться? — поддразнила Люси.

— Ты, как всегда, прекрасна, — сказал Мэттью.

Хотел бы он поправить ленточку в ее волосах, но это было бы нарушением свободы.

— Хочешь посетить собрание нашего секретного клуба? — спросил Мэттью.

— Не могу. Делаю уроки с мамой. Мама и я учим персидский, — сказала Люси. — Мне следует научиться говорить на языках, на которых говорит мой парабатай, не так ли?!

Джеймс недавно начал называть своих мать и отца мама и па чаще, чем мама и папа, ведь это звучало более взросло. И Люси немедленно начала копировать его. Мэттью нравилось слышать уэльский ритм в их голосах когда они звали своих родителей, их голоса, нежные, словно в песне и всегда полные любви.

— Конечно, — сказал Мэттью, кашлянув и давая себе тайное обещание вернуться к урокам уэльского.

Не было никаких сомнений в том, что Люси не будет посещать Академию Сумеречных Охотников. За ней никогда не замечалось наличие каких-либо необычных способностей, как, например, у Джеймса, но этот мир все равно был довольно жесток по отношению к женщинам, которые давали хоть какие-то подозрения, что они не такие как все.

— Люси Эрондейл — прекрасный ребенок, однако кто из-за её недостатков решит жениться на ней? — спросила Лавиния Уайтлоу у матери Мэттью за кружкой чая.

— Я была бы рада, если бы один из моих сыновей захотел сделать это, — ответила Шарлотта тоном Консула.

Мэттью подумал о том, как же повезло Джеймсу, что у него есть Люси. Самому Мэттью всегда хотелось бы иметь младшую сестру. Но это не означало, что он хотел, чтобы Люси была его сестрой.

— Люс, что ты там такое пишешь? Книгу? — осторожно спросил Мэттью.

— Нет, не книгу. Я пишу письмо Корделии, — ответила Люси, разрушая его хрупкий замысел, — Надеюсь, в ближайшее время она навестит нас, — добавила она с усердием:

— Она тебе понравится, это точно. Я в этом уверена.

— Хм, — ответил Мэттью.

У него были некоторые сомнения насчет Корделии Карстаирс. В один прекрасный день Люси и Корделия пройдут церемонию парабатай, когда Конклав посчитает их достаточно взрослыми леди, которые полностью осознавали, чего они хотят.

Люси и Джеймс были знакомы с Корделией с времен их детских приключений, в которых Мэттью, по понятным причинам, не мог принять участие, из-за чего немного завидовал. Корделия, должно быть, обладала исключительными качествами, иначе Люси бы не захотела, чтобы она была её парабатаем. Но она все еще была сестрой Аластера Отвратительного Червя Карстаирса, так что было бы странно, если бы она была абсолютно любезной.

— Она прислала мне фотографию себя в своем последнем письме. Это Корделия, — продолжала Люси с тоном гордости. — Разве она не самая красивая девушка, которую ты когда-либо видел?

— О-о, хорошо, — сказал Мэттью. — Возможно.

Он был удивлен фотографией. Он подумал бы, что сестра Аластера могла бы разделить его неприятный взгляд, как если бы он ел лимоны, на которые он смотрел. Но у неё не было этого взгляда. Вместо этого Мэттью вспомнил строчку из стихотворения, которое Джеймс однажды прочитал ему о безответной любви.

«Этот ребенок души и блеска» точно описал яркое лицо, смеющееся над ним из кадра.

— Все, что я знаю, — продолжал Мэттью, — у тебя есть каждая другая девушка в Лондоне.

Люси покраснела:

— И опять ты дразнишь меня, Мэттью.

— Это Корделия предложила тебе пройти церемонию парабатай, — спросил он небрежно, — или ты сама предложила?

Люси и Корделия захотели стать парабатаями до того момента, когда им придется расстаться, однако их предупредили, что иногда Сумеречные Охотники жалеют о своем решении, более того бывало и так, что один из потенциальных парабатаев передумывал проходить эту церемонию.