Отбой! - [62]

Они изощряются уже два дня — и все напрасно.

Я иду потный и вспоминаю, какую чушь молол этим двум офицерикам.

Подхожу к автомашине, на которой смонтирован наш прожектор. Динамо угрожающе гудит. Вот я у самого рефлектора. Какое чудище! Прожектор установлен на маленьких подмостках у шоссе и замаскирован хвоей. Он жалобно поскрипывает, поворачиваясь по сигналам из наблюдательного пункта, и знай себе светит в долину. Вдруг на нас падает круг света от неприятельского прожектора. Наш прожектор моментально гаснет, жалюзи его падают.

Итальянский прожектор заливает меня морем света и ищет противника. Но едва ли он найдет его, погасшего и спрятанного в хвою. Надо ловить, пока он светит, тогда можно определить координаты. Иначе к нему не пристреляешься — итальянцы безуспешно пытаются сделать это вот уже месяц.

Итальянский прожектор передвигается к Кастелетто и шарит дальше. Наш загорается. Итальянец опять на него. Наш потухает снова. Так несколько раз. Но нашему, видимо, это надоело, он вдруг оборачивается к итальянцу и светит на него в упор. Теперь никто из них не видит друг друга. Потухает один и тотчас другой. Через мгновение вспыхивают оба, каждый старается поймать противника. Опять и опять. Видно, что оба озлились. Наконец наш гаснет, а итальянец продолжает светить.

Кто-то около прожектора ворчит, что я демаскирую их. Я тихо ругаюсь в ответ и иду дальше. Меня вдруг охватывает нечто вроде гордости при мысли, что на шоссе я единственный движущийся предмет, который противник может заметить. Итальянский прожектор заливает меня светом. Я перехожу на тропинку, чтобы сократить получасовую ходьбу по извивам шоссе: оно к тому же ярко освещено, потому что в этот час итальянцы обычно пытаются обнаружить там нашу офицерскую полевую кухню.

На тропинке тихо и спокойно. Где-то вдалеке пролетает шрапнель, видимо адресованная нашему прожектору. Но вот случайно луч прожектора падает и сюда. Я инстинктивно останавливаюсь. Вокруг меня белый, блестящий снег. Не надо слишком дразнить итальянцев.

Я гляжу на слепящее меня искусственное солнце Корбина, — кажется, что оно близко, в двух шагах, — и рассеяно пощипываю бородку. Прожектор опять оборачивается к Кастелетто и шарит там, поджидая, пока вспыхнет наш… Я не боюсь, но мне становится как-то легче, когда через пять минут я уже сижу в своей землянке. Я устал, дорога была утомительная. Завтра я собирался писать об эволюции клетки, но придется подольше поспать.

16.II, Hilfsplatz[129]в Ла-Коста.

Наши солдаты, очевидно, до сих пор не осмотрелись здесь, не разглядели местности, где мы торчим уже пятый месяц. Иначе они не стали бы воевать за этот паршивый клочок земли.

Да я и сам до сих пор не особенно заглядывался на окружающий пейзаж. Уродливые известковые громады, разрезанные ущельями, расселинами и долинами, голые черно-серые склоны с ярко-желтыми пятнами и трещинами от гранат — неважный вид! На этом паршивом известняке не растет ничего путного, лишь кое-где редкие рощицы, жалкие кустики или хилая, невзрачная трава.

Ничто здесь не привлекает взгляда, в этой природе вообще ничего хорошего нет. Как не пожаловаться на нее любителю красивых пейзажей, флоры и фауны! Я люблю, когда вокруг много живых существ, а тут какое-то проклятое место. Есть несколько измученных лошадей — tragtier’ов[130], несколько привозных собак, масса мышей и вшей, кое-какие пернатые хищники, местами валяются пустые раковины улиток. Вот и вся местная фауна. Селения пустеют с каждым днем, но даже от этого здешние места не кажутся мне более мрачными. Я смотрю на них равнодушно.

Мы срезаем виноградные лозы и топим ими печки. Наши блиндажи, ходы сообщения и колючая проволока тоже отнюдь не украшают этот «рай».

«Kennst du das Land, wo die Orangen blühen»[131]… И это Италия! Странно!

Ой! Брр! Как грянули два орудийных выстрела! Я уже было отвык от них, а тут, в лазарете, батарея над самым ухом. Слушая их, быстро забудешь, что ты в прелестной долине Астико, где цветут апельсины.

16.II, Hilfsplatz в Ла-Коста.

Я решил ежедневно заносить на звездную карту движение планеты, которую уже давно наблюдаю. Сейчас она стоит в созвездии Тельца. По ее орбите можно будет потом установить, что это за планета.

(На обороте — чертеж звездного неба.)

Ла-Коста, 17.II.

Удивляюсь, насколько я безразличен к тому, что случится через три дня. 20-го итальянцы будут атаковать нас. Нам об этом известно заранее, вот уже две недели. Мы в свою очередь предпримем контратаку, чтобы выбить итальянцев из Педескалы. До сих пор я даже не вспоминал об этом, точно у нас атаки каждый день.

Завтра меня, наверное, опять вызовут в окопы.

Единственная неприятная мысль, которая у меня возникает при воспоминании об атаке, это та, что все мои книжки, несколько пар белья, отличные сигареты и кое-какая наличность в случае моей смерти достанутся какому-нибудь стервозному офицеру. Заранее его ненавижу! А этот дневник, конечно, будут строжайше просматривать в цензуре. Здесь есть кое-что и о начальстве. Прочтите, господа, что здесь написано. Пишу о вас: вы — ничтожества и кретины. Обратите внимание!