От Земли к Андромеде - [7]

— Ладно, нам больше девок достанется. Приедешь утром, если будем спать — не буди и девок не отпускай, с похмелья организм всегда размножения требует. На посошок? — поднял рюмку Степаныч.

— Не, полечу, — ответил он.

— Ну, лети, лети, — произнес Степаныч, опрокидывая рюмку в рот, — давай, Коля — ешь, пей, веселись без стеснения и всяких там зажеванных тостов. Чувствуй себя, как дома, девок можешь хоть всех поиметь, но больше восьми сразу не забирай, оставь старику парочку для удовольствия.

Степаныч рассмеялся. Николай выпил и стал закусывать. Когда он немного поел, Степаныч ушел в раздевалку, приглашая и его за собой.

— Пора раздеться и в парнушку, потом бассейн и порнушка. Разница всего в одну букву, а смысл совершенно разный.

В парилке он надел буденовку и сидел минут пять, нагреваясь. Потом подкинул парку и стал охаживать себя березовым веничком. Николай тоже от него не отставал. Потом выбежали вместе и плюхнулись с размаху в воду под кучи брызг и девичий радостный визг. Поплавали немного и с девчонками вернулись к столу.

— Девоньки, себе и нам с Колей наливайте, ешьте, пейте без тостов и приглашений, — предложил Степаныч.

Через некоторое время две девчонки рядом с Николаем начали тихо и тайно подхихикивать. Степаныч заметил, спросил:

— Чего веселимся?

— Так у него колом простынь встала, — сквозь смех ответила одна из девчонок.

— И че смешного? — урезонил ее Степаныч, — две со мной остаются, а остальные с Николаем на траходромчик и быстренько.

Часа через три Степаныч уснул, а Николай до рассвета попробовал всех и пошел по второму кругу. Он так и не уснул, когда проснулся и встал Степаныч, не увидев ни одной девчонки в своей кровати. Услышав стоны в соседней спальне, он ухмыльнулся — встал рано или еще не ложился? Прошел к Николаю в спальню, пристроился к одной из девчонок сзади и через десять минут встал под душ. Николай подошел позже, ополоснулся, девчонки искупались в бассейне и все сели за стол. Степаныч заметил с каким восхищением смотрели на Николая девчонки.

— Понравился мальчик? — спросил он.

— Понравился — не то слово, он нас всех поимел и неоднократно. Мы таких мужиков никогда не встречали, — с восторгом ответила одна из них.

— Нам то хорошо, но его жене я не завидую, — усмехнулась другая, — больше двадцати раз бабе выдержать можно, но уже не в радость.

Степаныч оторопело посмотрел на Николая:

— Ты че — всю ночь и каждую не раз? Ну ты, блин даешь, вот это силища! Ты, Коленька, меня не перестаешь удивлять. Вчера, девчонки, я ему лом дал, так он его узлом завязал, как ниточку шовную. Вот это мужик! — воскликнул Степаныч.

Вошел Корней.

— За девчонками автобус пришел. Отпускаем?

— Отпускаем, — ответил Степаныч, — проводи.

Когда все ушли, он спросил Ковалева:

— Поспишь немного?

— Ночью высплюсь, я не устал. Что делать надо?

— Да-а, — протянул Степаныч, — ты говорил, что не стрелял никогда. Пойдем — попробуешь.

Они вышли во двор, охранники поставили чурку метрах в тридцати, прикрепили к ней мишень. Степаныч протянул Ковалеву пистолет с глушителем.

— Попадешь или промажешь?

Николай взял пистолет, выстрелил, не целясь. Охранник подбежал к чурке, крикнул оттуда:

— В десятку.

Степаныч уже серьезно и внимательно посмотрел на Ковалева.

— Ты откуда такой — и с бабами, и с пистолетом, и с ломом?

— С какими бабами? — не понял Корней.

— Он еще спать не ложился, ночью всех баб перетрахал и не по одному разу, — ответил Степаныч, — драться умеешь?

— Нет, драться не стану, боюсь силы не рассчитать — ударю, а головенка оторвется совсем или дырку в ней прошибу насквозь.

Охранник услышал слова, подошел к ним.

— Степаныч, надо бы наказать парня за пустой базар, отдай мне его на пару минут — сильно бить не стану, так, поучу немного.

Степаныч стоял в растерянности — этот охранник был лучшим его бойцом, имел черный пояс по каратэ, но он знал силу Николая. Если охранник попадется на кулак, то живым ему действительно не остаться.

Ковалев нахмурился…

— Терпеть не могу бахвалов… разреши, Степаныч, я его бить совсем не стану — поймаю ладонью кулак и раздроблю костяшки. Руку долго лечить будет, но живой останется.

В разговор вмешался Корней:

— Я против, Степаныч, он уже одного поймал за руку, потом ее ампутировали, все кости в муку раздавил, его силу ты знаешь. Зачем нам лучшего бойца терять?

— Согласен, Корней, силы у него действительно немерено.

Но Ковалев заартачился:

— Степаныч, я бить совсем не стану и руку ловить тоже. Раунд две минуты, пусть работает на полный контакт руками и ногами, а в конце второй минуты я ему зуб вырву.

— Как это? — не понял Степаныч.

— Вместо удара я двумя пальчиками зуб поймаю и вырву — за то потом хвалится перестанет. А зуб себе новый вставит.

Степаныч переглянулся с Корнеем, спросил охранника:

— Ты не против, он же тебе зуб точно вырвет?

— Это еще поглядим, кто кому вырвет. Я не вырву, я ему все зубы повыбиваю, — ответил охранник.

Степаныч засек время и объявил бой. Охранник усмехнулся, подошел ближе и резко ударил кулаком в челюсть. Казалось, что только голова Николая отклонилась в сторону, пропуская мимо летящий кулак. Удивленный охранник сделал несколько резких ударов — мимо. Николай даже не принимал бойцовской стойки, стоял, словно вразвалочку. Удары посыпались градом кулаками и ногами, пролетая мимо Николая. В конце второй минуты охранник ойкнул, изо рта пошла кровь. Степаныч объявил конец поединка. Николай стоял с вырванным зубом в руках, но никто не заметил, чтобы он вообще поднимал руки.