От земель к великим княжениям. «Примыслы» русских князей второй половины XIII – XV в. - [35]

. В позднейшей работе В. Д. Назаров под влиянием находки жалованной грамоты великого князя на ярославские территории 1464 г. вернулся к датировке присоединения Ярославля 1463 годом, но положение о «выкупе ярлыка» сохранил, правда, без определения даты этого события[553].

Полагаю, что, учитывая бесспорность датировки перехода Ярославля под московскую власть 1463 годом, есть основания иначе решать вопрос о связи этого события с действиями Орды. Через два года после присоединения Ярославского княжества хан Орды совершил попытку похода на Москву[554]. Поход против великого князя, возглавляемый самим ханом («самим царем», по терминологии русских источников), – событие почти уникальное. Ранее был всего один такой поход – Тохтамыша в 1382 г. (Мамай и Едигей, ходившие на Москву в 1380 и 1408 гг., не являлись ханами, а Улуг-Мухаммед, воевавший с Василием II в конце 30-х – первой половине 40-х гг. XV в., был ханом-изгнанником из Орды). Для подобного предприятия требовалось весьма серьезное нарушение вассальных обязательств. Не исключено, что за первые годы правления Ивана (великий князь с 1462 г.) накопилась задолженность по выплате ордынского «выхода». Но более вероятно, что поводом для похода стало невиданное прежде деяние – присоединение к Москве Ярославского княжества без ханской санкции. Можно вспомнить, что в первые годы правления Ивана III наблюдается такое проявление «нелояльности» к Орде, как изменение в тексте договорных грамот князей московского дома формулировки пункта об отношениях с ней: вместо указания, что «выход» может не выплачиваться, если «переменит Бог Орду» (применявшегося со времен Дмитрия Донского), появилось «А коли яз, князь велики, выхода в Орду не дам»[555], т. е. вопрос о выплате или невыплате дани стал ставиться в зависимость только от воли великого князя. Очевидно, в условиях напряженных отношений между Махмудом (хан с 1459 г.) и его братом Ахматом, а также правителем Крыма Хаджи-Гиреем Иван III стал действовать без оглядки на Орду и овладел Ярославлем без испрашивания ярлыка, ограничившись договоренностью с местными князьями.

«Меча»

В московско-рязанском договоре 1483 г. имеется лаконичная запись: «А Меча нам вѣдати вопчѣ»[556]. Речь идет о районе р. Красивой Мечи, правого притока Дона в верхнем течении (южнее Непрядвы). В конце XIV в. эта территория принадлежала Орде (именно до р. Мечи преследовали войска Дмитрия Донского татар после Куликовской битвы)[557]; нет причин полагать, что позднее она изменила свой статус. Поскольку в духовной Василия II Меча не упоминается, вероятнее всего относить присоединение данной территории к 70-м гг. XV в. и связывать (как и возвращение под московскую власть «мест татарских и мордовских») с ликвидацией зависимости от Орды. В данном случае бывшая ордынская территория оказалось под совместным управлением Москвы и Рязани.

Елец

В XIV столетии в г. Ельце, стоящем на р. Быстрой Сосне, левом притоке Дона (южнее Мечи), обосновались князья, происходившие из козельской ветви, и сформировалось особое княжество[558]. Последнее его упоминание относится к 1415 г., когда татары повоевали «Елечьскую землю»[559]. В договоре Ивана III с Иваном Васильевичем Рязанским 1483 г. Елец фигурирует среди московских владений[560]. Поскольку духовная грамота Василия II (1461–1462 гг.) о нем еще не упоминает, присоединение Ельца следует датировать временем между 1462 и 1483 гг. Скорее всего, оно произошло тогда же, когда и переход под московскую власть «Мечи» и «мест татарских и мордовских» – в 1470-е гг., вместе с ликвидацией зависимости от Орды. Елец лежал близ районов ордынских кочевий, и его присоединение отодвигало московские границы далеко на юг. Кому принадлежал Елец накануне присоединения к Москве, остается неясным. Высказывались предположения о подчинении его территории в XV в. Рязани[561] или Орде[562]. Учитывая, что расположенная севернее, ближе к территории Рязанского княжества, «Меча» до 1470-х гг., вероятнее всего, входила в число ордынских владений (см. параграф «Меча»), второе предположение кажется более предпочтительным.

Новгород

Новгородская земля со второй половины XIII в. признавала политическое верховенство великих князей владимирских (т. е. в XV столетии московских), но практически сохраняла полную самостоятельность, являясь по сути боярской республикой[563]. В 1470–1471 гг. часть новгородской знати склонилась к переходу под сюзеренитет великого князя литовского (он же король Польши) Казимира IV. Иван III нанес новгородцам летом 1471 г. поражение; по заключенному тогда мирному договору, к великому князю отходили новгородские «части» Волока и Вологды, в остальном же договор соответствовал «старине»[564]. Ликвидация новгородской независимости произошла в результате похода великого князя конца 1477 – начала 1478 г., окончившегося капитуляцией новгородского боярского правительства на условиях Ивана III, требовавшего, чтобы Новгород не отличался по своему положению от других составных частей его государства («хотим государьства на своей отчинѣ Великом Новѣгородѣ такова, как нашо государьство в Низовскои земли на Москвѣ»)