От заката до рассвета - [29]

Я всегда удивлялась тому, как она, сугубо гражданский человек, смогла так сразу превратиться в начальника штаба, в руках которого находились все нити управления полком. Ее уважали, слушались. Несомненно, ей было трудно. Но мы даже не догадывались об этом. Она вела себя так, будто всю жизнь работала начальником штаба. Ей удавалось быстро, на ходу решать сложные вопросы, исправлять ошибки, учиться…

— Хорошо, — сказала Ракобольская. — Я думаю, мы так и сделаем. Будешь летать с Себровой.

Она ободряюще улыбнулась.

Так у меня появился «свой» летчик — Ира Себрова. Чем ближе я узнавала ее, тем больше она мне нравилась. Душевная мягкость сочеталась в ней с высокой принципиальностью и твердостью характера. С Ириной в одном экипаже я летала около года. Но и потом, когда я стала летчиком, мы были неразлучны. По крайней мере, на земле. Да и в воздухе каждая из нас всегда знала, чувствовала, где находится другая.

Прошел год. Теперь мы летали на Кубани. «Голубая линия» вражеской обороны, которая была так названа потому, что она проходила в основном по рекам от Азовского моря до Черного, оказалась совсем не голубой. Ее с успехом можно было назвать огненной…

…Почти следом за Ирой я спустилась с пригорка. Но у самолетов ее уже не было, она ушла получать боевую задачу для эскадрильи. Вернувшись от командира полка, Ира собрала нас.

— Противник усилил ПВО, укрепив ряд пунктов вдоль линии фронта. Сегодня первые два экипажа должны разведать огневые средства противника. Точно засечь расположение зенитных средств. Пройти вдоль дороги от Крымской…

Она подробно объяснила задание и маршрут. Потом помолчала.

— Разведчиками полетят: я и… — она взглянула на меня, — Наташа.

Улыбнувшись про себя, я подумала, что такая уж она есть, моя Иринка: на опасное задание она должна лететь непременно сама. Ей просто неудобно посылать кого-нибудь другого! Я не в счет, конечно. И когда ей все же приходится посылать и других, она испытывает чувство неловкости перед ними…

Я поднялась в воздух вслед за Ириной. Мы летели порознь, но все время я знала, что она где-то рядом. В стороне зажглись прожекторы, застрочили зенитные пулеметы — это Ира. Наши маршруты пересекались в районе станицы Киевской.

— Наташа, подлетаем к Киевской. Будь внимательна: здесь много зениток, — предупредила меня штурман Полина Гельман.

Впереди вспыхнули прожекторы. Один, два, пять… Белые лучи, как щупальца, вцепились в самолет. Снизу, словно вырываясь из земли, били огненные фонтаны трасс. Скрещиваясь в одной точке, они, казалось, прошивали самолет насквозь. Там были Ира и Женя Руднева.

Мы с Полиной спешили к ним на помощь. Но что мы могли сделать против этой массы огня? Отвлечь на себя? Частично нам удалось это сделать. Кроме того, у нас еще оставались бомбы. Полина выбрала ближайший прожектор. Прицелившись, бросила бомбы на зеркало. Луч погас. Еще две бомбы она бросила туда, где стоял зенитный пулемет.

Мы были совсем рядом с Ирой. Видели, как ее самолет кувыркается в лучах. Внезапно он пошел вниз, вниз… И мы потеряли его: он исчез в черноте ночи.

Назад мы летели молча. Что с Ирой? Почему падал самолет? Я спешила, выжимая из мотора все возможное. Спешила, словно она ждала меня на земле. Но Иры на аэродроме не было. Время тянулось медленно. Я уже готова была поверить в самое страшное, как вдруг до моего слуха донесся едва различимый звук. Рокот мотора все ближе, ближе… Летел «ПО-2».

Через несколько минут мы с Полиной бежали навстречу рулившему самолету. Я вскочила на крыло.

— Иринка! Женя! Вы прилетели!

Ира удивилась.

— Ну да. А как же иначе! Что-нибудь случилось?

— Нет-нет, ничего… Просто я видела ваш самолет в лучах, а потом потеряла. Это было над Киевской.

— Над Киевской? Да, нас там немножко обстреляли.

Ира была спокойна. Она даже не подозревала, что мы так волновались.

— Да-да, мы с Полиной видели. Но теперь все хорошо, все очень хорошо…

Голос у меня задрожал. Я спрыгнула на землю.

Девушки ушли докладывать командиру полка, а я отошла в сторону, в темноту. Хотелось немного побыть одной.

Гвардейское знамя

Солнечный летний день. С утра весь полк взбудоражен. Большое событие — нам вручают гвардейское знамя. Уже четыре месяца, как мы гвардейцы, — и наконец торжественная церемония вручения. В штабе мне объявили, что приказом меня назначили знаменосцем полка. Значит, я должна буду нести гвардейское знамя. Как я справлюсь?

Наглаживаемся и причесываемся самым тщательным образом. И, конечно, надеваем юбки. Хочется хоть на один денек снова приобрести свой естественный вид. Правда, на ногах — сапоги. Туфель ни у кого нет, но не беда!

К нам на праздник приехали девушки из «сестринского» полка. Они летают днем на пикирующих бомбардировщиках. Здесь же, на Кубани. Теперь их полк носит имя Марины Расковой. Все мы радуемся вместе и, конечно, вспоминаем ее, Раскову. Вспоминаем, как ей хотелось видеть нас гвардейцами…

Церемония вручения знамени происходит на большой поляне возле пруда. Весь личный состав полка стоит в строю, по эскадрильям. Наступает торжественный момент. Командующий 4-й Воздушной армией Вершинин читает Указ Президиума Верховного Совета СССР.