От Великой французской революции до I Мировой войны - [32]

Семья — не только общий котел и бюджет. Она также регулирует заключение «профессионально–эндогамных» браков, следит за целесообразностью переездов из одной местности в другую и сменой социального статуса, как показал Маурицио Грибауди на примере Турина. Миграции и переезды рабочих не случайны, они вызваны как родственными, так и профессиональными связями. Круговая порука позволяет легче интегрироваться в новую среду. Поддерживая связи с деревней, возможно вернуться обратно: например, Симон Парвери, пострадавший от несчастного случая при обжиге фарфора, смог вернуться и заняться сельским хозяйством у себя на родине. Родственные связи позволяют получать дополнительные деньги, родня зачастую играет роль посредника при поиске работы и дает ссуды. Сильные этнические сообщества помогают социальному росту–таково, например, овернское землячество в Париже (Ф. Резон–Журд). Благодаря семье «дикари» завоевывают города.

Именно в семье до наступления эпохи обязательного образования молодежь училась грамоте, в частности чтению: такова методика Жакото, методика «отца семейства», впрочем, и матери тоже (вопреки распространенному мнению, женщины были достаточно грамотными). На основе этой методики Распай[39] создал свою систему медицинских знаний для народа. Таким образом, народная семья не повторяла семью буржуазную, но была «естественной средой, где бедняки получали знания, приобретали жизненный опыт и где шла их эмансипация» (Ж. Рансьер).

Первоначальное накопление и семейный капитализм

Именно в семье, как в ячейке общества, происходило первоначальное накопление денежных средств и зарождался капитализм XIX века. История предпринимательства начинается как «семейная история». Она состоит из заключения браков и похорон, знает периоды расцвета и упадка. Нуклеарная семья оказалась более приспособленной к началу индустриализации. «Домашний дух, частная жизнь прекрасно сочетались с почти муравьиным трудолюбием, скрытым стенами дома, как того требовала при митивная индустриализация» (Bergeron L. Histoire des Français. T. II. R 155). Семья была экономической и принципиальной основой предпринимательства. В семье было проще сохранить секрет фирмы. Браки по расчету позволяли заключать деловые союзы и диверсифицировали бизнес. Способные наследники правильно и бесстрашно вели дела, в то время как бездарные и склонные к праздности и транжирству доводили фирму до упадка. Даже занятия финансовой деятельностью неплохо про ходили в лоне семьи — это видно на примере коммандитных обществ, идеальной форме организации фирмы в период, когда преобладало самофинансирование. После 1867 года семейные фирмы без проблем трансформировались в акционерные общества, что позволило им увеличить капитал, оставив за собой большую часть акций и управление группой, сохранив таким образом собственное имущество.

Родословная предприятий повторяет генеалогию семей, которые ими управляют. Текстильная промышленность Севера дает потрясающий пример размножения почкованием в рамках семьи: так, в Рубе семейство Моттов и их многочисленные свойственники — Боссю, Лагаш, Бредар, Ваттин, Деваврен и др.; Полле, основатели компании Ла Редут (La Redoute); в Лилле — Тирье или Валлаэр, позднее Вийо. Ритм деловой жизни определяется идейными соображениями или разорениями (неудачами). В Нормандии, где сильна ностальгия по прежним временам, эндогамия достигает максимума и принуждает к инвестициям в землю, что тормозит промышленное развитие. В металлургической отрасли семьи Шнайдеров или Венделей не отстают от текстильных магнатов. Однако их привязанность к земле приводит их к господскому патернализму. Ле–Крезо, промышленный центр в Бургундии, также представляет собой квазифеодальную систему владения.

Основатели больших универсальных магазинов превозносили модель «хорошего хозяйства». Диорама на последнем этаже магазина «Самаритен» по сию пору[40] рассказывает историю его создания Эрнестом Коньяком и Луизой Жэй, в ней отражаются восторги от добропорядочности этой пары, по вечерам занимавшейся бухгалтерией при свете лампы. Овдовевшая мадам Бусико, не имевшая достойного потомства, стремилась сохранить семейное управление универсальным магазином «Бон Марше», и ее последователи культивировали идею лояльности, основу права на наследство, которая подкреплялась браками между представителями семей руководителей и крупных акционеров. Даже учреждения, целью которых было воспитание кадрового персонала путем внутреннего продвижения, подразумевают формирование «моральной семьи, за неимением биологической», достигая легитимности путем заключения союза труда и капитала. Все это сопровождалось строгим контролем за частной жизнью и «безжалостным закабалением».

Впрочем, речь не идет только о примитивной стадии. «Крупные частные предприятия, позже — общественные, гораздо меньше, чем можно было бы предположить, выходят из–под влияния семьи. <…> В среде воротил бизнеса семейные связи по–прежнему играют определяющую роль в карьере» (Л. Бержерон); об этом же пишут Пьер Бурдьё и Моник де Сен–Мартен. На примере рода Коссе–Бриссак