От Тильзита до Эрфурта - [177]

С другой стороны, если мир с Англией будет заключен прежде, чем Россия успеет окончить свою распрю с Портой соглашением, которое будет служить Александру гарантией, что наполеоновская политика будет идти прежним путем? Разве император, который не будет более нуждаться в союзе на Севере, не может вернуться к туркам, не может поддержать их и оказать содействие их сопротивлению запоздавшим требованиям и, обманув доверие России, взять обратно те уступки, к которым вынудила его только настоятельная необходимость? Итак, по их мнению, необходимо было, чтобы восточный вопрос, вместо того, чтобы оставаться полуоткрытым, как того желала коварная политика, был окончен теперь же, в течение нескольких недель, пока Наполеон не может обходиться без России, и пока его собственная выгода служит гарантией его искренности. Сверх того, Александр и его министр хотели поскорее развязаться с делами на Дунае, чтобы приобрести свободу действий в Европе и не нуждаться в Наполеоне. Вот почему Румянцев и приступил с предвзятым намерением не быть уступчивым к обсуждению тех статей, с помощью которых в отстаиваемом Шампаньи французском проекте, составленном Талейраном по указанию императора, имелось в виду установить как настоящее положение княжеств, так и будущую их судьбу.

В первоначальной его редакции этот проект содержал восьмую статью, составленную так: “Его Величество Император Российский, исходя из того, что революция и беспорядки, волнующие Оттоманскую империю, лишают ее всякой возможности дать, а, следовательно, и всякой надежды получить от нее достаточные гарантии личной и имущественной безопасности жителей Валахии и Молдавии, решил отнюдь не возвращать княжеств, тем более, что только обладание ими может дать естественную и необходимую границу его империи. Его Величество Император Наполеон не противится решениям Его Величества Императора Всероссийского”.[639] Александр и Румянцев нашли эти выражения слишком слабыми и предложили заменить их другими, а именно; “Его Величество Император Наполеон согласен, чтобы Император Российский получил в державное обладание Валахию и Молдавию, принимая за границу Дунай, и признает с настоящего времени присоединение их к Российской империи…” После некоторого сопротивления Наполеон согласился, чтобы его согласие на намерения Александра было выражено в столь точной форме, и русская редакция была принята. “Если найдется более точная, более сильная формула для выражения нашего согласия и признания, мы примем ее, – сказал Шампаньи, – но во имя высокого значения восстановления мира ограничьтесь этим в настоящую минуту”.[640] Перешли к следующей статье, и спор возобновился с новой силой.

Эта статья давала России право вести переговоры о приобретении княжеств непосредственно с Портой, помимо нашего посредничества. Наполеон, который сначала стремился удержать за собой признанную за ним роль посредника, для того, чтобы, руководить переговорами, удовольствовался в конце концов следующей оговоркой: “Порте не будет сделано никакого сообщения о намерениях России до тех пор, пока не станет известным результат предложений, сделанных Англии обоими государствами”. Эта фраза, решительно отвергнутая Румянцевым, сделалась новым камнем преткновения.

После неоднократных разговоров, особенно после последнего по этому вопросу двухчасового спора, Шампаньи признал в своем собеседнике систематическое предубеждение, которое делало его глухим ко всем доводам. “Такое упорство Румянцева, – писал он императору, – не является результатом настоящего момента. Оно является результатом долгих размышлений, направленных постоянно к одной цели; следствием надежд, осуществление которых ожидалось с большим нетерпением, и, наконец, убеждения, что в настоящее время ничто не может воспрепятствовать исполнению намерений России. Я отчаиваюсь побороть его упорство”.[641]

Ввиду того, что министр признался в своем бессилии и уклонился от борьбы, Наполеон заместил его. Он взял на себя это дело и попытался склонить Александра; но и его усилия сокрушились о невозмутимое упорство его союзника. Наконец, этот спор, угрожающий судьбе союза, окончился сделкой. Наполеон согласился, чтобы в статье вовсе не упоминалось о сроке и к русским не предъявлялось никаких требований об отсрочке; было только обусловлено, что наша дипломатия в Константинополе не будет поддерживать их требований, что она сохранит за собой право щадить самолюбие оттоманов и отрицать всякое соглашение между двумя императорскими дворами за счет Турции. Сверх того, Александр дал слово не предъявлять своих требований и не возобновлять кампании до 1 января 1809 г.[642] Наполеон надеялся, что к этому времени Англия уже выскажется по поводу предложений о мире, будет связана ответом, и, следовательно, поворот в Турции в пользу союза с нею, если бы это и случилось, будет запоздалым и не окажет влияния на ее решения. Эта оговорка, сделанная только на словах, не появилась в 9-й статье, которая в окончательной редакции была выражена так:

“Его Величество Император Российский обязуется хранить в глубочайшей тайне предыдущую статью (ту, по которой признается присоединение к России княжеств), и имеет приступить в Константинополе или в каком-либо ином месте к переговорам для получения добровольной, если это окажется возможным, уступки обеих указанных провинций. Франция отказывается от посредничества. Уполномоченные или агенты обоих государств условятся о том, что и как следует говорить, дабы не компрометировать существующей между Францией и Портой дружбы, равно как и безопасности живущих в турецких приморских городах французов, и чтобы воспрепятствовать Порте броситься в объятия Англии”.