От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история - [63]

На Ближнем Востоке широкое употребление колесницы в военных целях и интенсивное развитие коневодства начались лишь незадолго до середины II тысячелетия до н. э. С этого времени письменными источниками Переднего Востока засвидетельствована значительная роль отрядов колесничных воинов, что привело к существенному изменению системы военного дела и военной техники. По имеющимся же источникам XVIII — начала XVII в. до н. э., подобные изменения еще не произошли, а домашняя лошадь хотя к тому времени и была известна, но коневодство не играло заметной роли (показательно, что в «Законах Хаммурапи» при упоминании различных видов скота лошадь вообще не фигурирует, но зато она стала хорошо известна позже в Вавилонии (касситское время); судя по результатам раскопок поселений на обширных территориях от Передней Азии до Индостана, в хозяйстве и военном деле лошадь вообще не использовалась или не имела сколько-нибудь существенного значения вплоть до первых веков II тысячелетия до н. э.).

Качественные сдвиги в развитии коневодства на Ближнем Востоке были связаны с появлением и усилением там роли ряда племен, в том числе и прежде всего ариев и вошедших с ними в контакт народов (касситы, группы хурритов и др.). Бесспорные данные о проникновении арийской лексики и специальной терминологии, связанной с коневодством, в древние местные языки ряда народов Передней Азии показывают, что арии принесли с собой неизвестные там ранее навыки коневодства, применения колесницы, тренинга упряжных лошадей и пр. С другой стороны, современные археологические материалы свидетельствуют, что распространившиеся около середины II тысячелетия на Ближнем Востоке приемы взнуздывания лошади и элементы конской сбруи были связаны с соответствующими традициями, которые бытовали в ряде областей Европы. Но здесь для нас важен не вывод о «приоритете», а сам факт, что конная колесница уже тогда использовалась в европейских областях, и именно в тех, где можно локализовать индоиранские племена в общеарийскую эпоху.

Нельзя принять и упоминавшуюся точку зрения о том, что особенности социально- экономического строя, реконструируемые по материалам «Вед» и «Авесты», были характерны лишь для «ведийцев» и «авестийцев». Последние принадлежали к иранской ветви ариев и вместе с другими иранцами пережили последовавшую за индоиранской общеиранскую эпоху, которая наряду с языковыми изменениями характеризовалась и различными хозяйственными, военными, социально-идеологическими, религиозными и другими нововведениями; сама «Авеста» отражает такие традиции, являющиеся более поздними, чем общеарийские. Поэтому общие по происхождению черты (включая освоение боевой колесницы), прослеживаемые при сравнении данных «Вед» и «Авесты», должны быть свойственны и иранцам в целом. И действительно, элементы той же общественной структуры и отражающей ее идеологии непосредственно наблюдаются также у других ираноязычных племен и народов, например, у племен скифской ветви, развивавшихся долгое время в степях (данные античных авторов, скифо-сарматской ономастики, осетинского языка и Нартовского эпоса), у западных иранцев. О последних (кроме сообщений античных авторов и древнеперсидских ахеменидских надписей) теперь имеется богатый ономастический и лексический иранский фонд из «побочной традиции». Так, недавно опубликованные эламские тексты из Персеполя на обширном материале подтвердили, что древнеперсидский язык обладал разнообразной религиозно-идеологической, социальной, военной и другой терминологией, унаследованной от индоиранской и общеиранской эпох. Сюда относятся и новые свидетельства арийских традиций об использовании колесницы: дополнительные данные о бытовании самого ее названия, или, например, термин «ратайштар» — «стоящий на колеснице» (в «Авесте» это наиболее частое обозначение членов касты военной аристократии, его индийское соответствие — ратхештхар — иногда встречается в перечислении тех же каст-варн вместо более обычного «кшатрий»). Колесница под ее арийским названием была известна и предкам скифо-сармато-осетинских племен.

Итак, реконструируемая по данным «Вед» и «Авесты» социальная структура, включая и сражавшуюся на колеснице знать, должна быть возведена к общеарийскому периоду. Мнение же о возникновении ее лишь у части арийских племен на юге Средней Азии и Иранском плато не подкреплено конкретными доказательствами, а основано на убеждении, что этот относительно высокий уровень общественных отношений мог быть достигнут только в условиях культур земледельческого ареала Востока. Но как раз древние земледельческие культуры по своему социальному и хозяйственно-культурному облику не могут соответствовать общему типу и отдельным чертам общества, хозяйства и быта индоиранских племен. Напротив, именно степные культуры как в хозяйственно-бытовом отношении, так и по социальным показателям вполне удовлетворяют и общим, и частным характеристикам этого «арийского» общества. Данный вывод становится еще более очевидным в свете новых археологических исследований.

Возьмем вновь в качестве примера колесницу. Ставшие известными к началу 60-х годов археологические материалы (работы советского археолога К. Ф. Смирнова) позволили предположить, что в Поволжье и соседних районах конная колесница применялась к середине II тысячелетия до н. э., а возможно, и ранее. Открытые позже материалы археологии представили наглядные доказательства о бытовании колесницы в то время в областях от Северного Причерноморья до Поволжско-Уральских степей (изображения и колес со спицами, и самой колесницы на глиняных сосудах из раскопок погребальных комплексов с указанных территорий). Особый интерес представляют результаты экспедиции под руководством советского археолога В. Ф. Генинга — раскопки могильника Синташта в Южном Зауралье (рядом с большим селением эпохи бронзы, расположенном на берегу реки Синташта в Челябинской области). Найденные там предметы погребального обряда свидетельствуют о существовании культа огня, массовых жертвоприношений домашних животных, прежде всего лошадей и крупного рогатого скота (такие особенности ритуала В. Ф. Генинг сравнивает с идеологическими представлениями и культовой практикой индоиранцев). В погребениях мужчин-воинов обнаружено металлическое оружие (копья, топоры, ножи и др.), остатки колесниц; сохранились также четкие отпечатки колес со спицами. Сходные по культуре памятники открыты недалеко от Орска Оренбургской области (Новокумакский могильник) и в некоторых других соседних районах. Комплексы датируются XVII–XVI вв. до н. э.