От Северского Донца до Одера - [25]

Посреди ночи мы проснулись от суматохи. Что происходит? Я вижу входящие и выходящие тени. Это наши русские хозяева. Они ходили то в хлев, то обратно в дом. Я уже совсем проснулся и, при свете масляной лампы с фитилем из стебля кукурузы (керосинка), увидел, как мужчина положил на деревянный стол новорожденного теленка. Женщина с дочерьми вооружились старой мешковиной, которой обтирали его. После того как телячий туалет закончен, теленка возвратили его матери. За это время проснулся ребенок, который зашелся непрерывным плачем. Бабушка взяла его на колени, пока мать готовила для него хлебный суп. Я наблюдал, как она смешивает молоко с мукой в горшке, стоявшем на плите, которую растопили, чтобы обогреть теленка. Все быстро было сделано, и мать вылила содержимое горшка прямо на стол, где только что лежал теленок, даже не протерев его тряпкой! Затем бабушка обмакнула указательный палец в хлебный суп, разлитый на столе, несколько раз потерла его между пальцами, чтобы остудить образовавшуюся кашицу. Потом сунула палец, покрытый этой жижей, в рот младенцу, который по достоинству оценил кашицу, несмотря на все вышеописанное. Приятного аппетита, малыш! Операция продолжалась до тех пор, пока на столе хлебного супа больше не осталось. Думаю, ребенок снова заснул, потому что я сделал то же самое.

На следующий день женщины отправились на полевые работы, а мужчина остался дома, как и в последующие дни. Он ждал, когда вернутся женщины, чтобы приготовить еду, потому что готовили поесть и мыли посуду перед тем, как вернуться в поле, разумеется, они. Все это время мужчина пребывал в ожидании, делал самокрутки с махоркой и размышлял. Его единственное занятие, единственное увлечение – это лошадь. Я редко видел работающих мужчин[29]. Хотя женщины трудились не покладая рук! В это время оставленный дома ребенок покоился в чем-то вроде квадратного низкого ящика, с длинными шнурами в каждом углу, которые вверху сходятся вместе и прикрепляются к гвоздю с большой шляпкой в потолочной балке. Таким образом, младенец проводит первые месяцы жизни между землей и небом. Чтобы он заснул, ящик медленно поворачивают, пока шнуры не совьются полностью, а потом отпускают. И эта импровизированная колыбель вращается вокруг своей оси, вперед и назад, практически бесконечно! Что дает домашним возможность заниматься своими делами без того, чтобы им мешал детский плач.

У нас сложились просто прекрасные отношения с хозяевами. Похоже, для них война уже окончилась. Они просто ждут возвращения своего зятя. И принялись за привычный образ жизни. Мы делились с ними нашими продуктами, а они делили с нами свою обычную пищу: капусту, картошку, масло и молоко. Иногда цыпленка или гуся.

На следующий день над деревней пролетели два или три русских самолета. Когда мы их заметили, то, согласно инструкции, легли на спину и стали палить по ним из винтовок. Летели они низко, и наши ружейные выстрелы представляли для них большую опасность. Затем появился немецкий самолет, один-единственный, и русские самолеты пытались скрыться. Тут же началось преследование, и, несколько минут спустя, снова появляется один из русских самолетов с тянущимся за ним шлейфом дыма. Он врезался в землю немного северо-восточнее деревни. Мы поспешили туда. Никакого движения при нашем приближении. Мы склоняемся над стеклами из плексигласа. Летчик в кабине мертв. С некоторыми усилиями извлекли его тело и уложили на степную траву. Вскоре прибыл наш доктор, но он лишь засвидетельствовал смерть. Мы забрали личные вещи и документы, имевшиеся на борту (коих минимум), которые отправили в штаб дивизии.

С большим любопытством, поскольку это в первый раз, мы осматриваем самолет, по правде говоря довольно примитивный, и особое внимание обратили на приборы. Я немедленно принялся вырезать ножом красную звезду с крыла аэроплана, другие делали то же самое с различными эмблемами на крыльях, на кабине и на хвостовом элероне. Следует сказать, что это было несложно, поскольку все поверхности самолета были сделаны из грубой ткани. Другие снимали шкалы приборов, часы, высотометр, указатель крена и т. д. или части плексигласа с фонаря кабины. У этого первого военного трофея нас собралось не менее десяти человек. Несколько человек стали рыть могилу и похоронили летчика. Собрали полевые цветы, положили на могилу и дали салют в его честь. Если по правде, то все мы были немного взволнованы. И дабы не показывать этого, каждый старался делать вид, будто ему все равно или он интересуется чем-то другим. Это первая могила на нашем пути!

На следующее утро жители деревни обратились к нам и позвали за собой. Что на этот раз? В 100 метрах от деревни нам показали лежащую на земле корову. Она билась в конвульсиях и раздулась, как тыква. Боже правый, они что, думают, будто мы ветеринары? Мы ничего не можем сделать для бедного животного, не больше, чем они сами. Наконец нас попросили пристрелить ее. Действительно, больше тут ничего не поделаешь, и мы тут же выполнили эту просьбу. Крестьяне говорили, что это уже третья или четвертая корова, умершая таким образом за две последние недели. Позднее наш доктор объяснит нам, что это неизлечимая болезнь. Для этих бедных людей, у большинства из которых только по одной корове, видеть, как умирают их кормилицы одна за другой даже в лучшие времена, просто катастрофа! «Chesko yedno, woïna!»