От Русской земли к земле Киевской. Становление государственности в Среднем Поднепровье в IX–XII вв. - [38]

Еще один вопрос, связанный с рядом 1054 г., — вопрос о столичном статусе Киева. Издавна повелся обычай в исторических работах утверждать, что Киев как стольный город был передан Изяславу. Наиболее сжато и лаконично эту мысль выразил А.Е. Пресняков, рассуждая о «политической функции», предназначенной рядом Ярослава старшему сыну. По мнению ученого, «эту функцию он (то есть ряд 1054 г. — Д. К.) связывает с владением киевским столом»[487]. Эта точка зрения отразила совокупную позицию досоветской историографии, которая оценивала столичный статус Киева однозначно и без комментариев: город рассматривался в качестве столицы Древнерусского государства со времени Олега почти всеми без исключения историками. Правда, уже в начале XX в. по этом поводу раздавались скептически настроенные голоса.

Тот же Пресняков, в частности, говорил, что «основой для старейшинства Киев мог бы стать, если бы действительно был "политическим средоточием" в смысле центра политической власти над остальными волостями русской земли. А таким он был только для небольшой киевской волости…»[488].

Однако это замечание большинством советских историков было незаслуженно проигнорировано, что привело к появлению расхожего клише относительно Киева как «столицы Древнерусского государства», кочующего из работы в работу. При этом данное клише было настолько устойчивым, что когда в 1996 г. А.В. Назаренко задался вопросом — а была ли столица в Древней Руси, то при этом он признавался в некоторой «скандальности» этого вопроса[489].

Однако почти четверть века спустя после того, как данный вопрос прозвучал, многое изменилось в восприятии научным сообществом проблемы древнерусской государственности. Как мне представляется, без дополнительного уточнения статуса Киева в XI–XII вв. изучение целого ряда сюжетов истории древнерусской государственности затруднительно.

На мой взгляд, при анализе данной проблемы следует выделить два наиболее важных аспекта. Первый — как отразилось старейшинство Изяслава на статусе Киева? И второй — как осмыслялся столичный/старейший статус Киева в середине XI — начале XII в. современниками?

Текст же ряда говорит дословно о следующем: «се же поручаю в собе мѣсто столъ старѣйшему сну моєму и брату вашему Изяславу Кыевъ». Очевидно, что старейшему брату Изяславу из общего владения выделялся Киев точно на таких же основаниях, как Святославу — Чернигов, Всеволоду — Переяславль и т. д. Нет никаких указаний на то, что обладание старейшинством увязывалось с Киевом, что Изяслав назван старейшим, потому что он получил Киев[490]. Рискну высказать предположение, что поскольку само старейшинство-сеньорат было введено в практику междукняжеских отношений только с 1054 г., то представление о столичном («старейшем») статусе Киева до середины XI в. также не существовало.

Однако это предположение, на первый взгляд, приходит в противоречие с данными источников, а именно — с сообщением ПВЛ под 6390 (882) г., где сообщается о захвате Киева Олегом: «сѣде Олегъ княжа въ Киевѣ и реч Олегъ се буди мти градомъ рускими»[491]. Но это противоречие — всего лишь видимость. Сопоставление текста ПВЛ с текстом Начального свода демонстрирует, что данный сюжет является вставкой автора-составителя ПВЛ[492]. Примечательно, что старейшим городом Киев однозначно определяется только под 1096 г. («…и придѣта Києву на столъ оць наших и дѣдъ наших яко то єсть старѣйшей град въ земли во всей Кыевъ ту достойно снятися и порядъ положити» — обращаются к Олегу Святославичу Святополк и Мономах)[493].

Таким образом, «старейшинство» Киева как стольного города Русской земли фиксируется лишь в конце XI в. Возвращаясь к ряду Ярослава, остается добавить, что в нем говорится только о статусе Изяслава («поручаю в собе мѣсто столъ старѣйшему сну моєму и брату вашему Изяславу Кыевъ»)[494]. Можно, конечно, априори предположить, что старейшинство Изяслава подразумевало и старейшинство Киева, но такой подход представляется мне откровенной натяжкой.

Теперь предстоит выяснить, что означает выражение «мати градом русским», которое летописец рубежа XI–XII вв. вложил в уста князя Олега? Какие изменения в статусе Киева во второй половине XI в. зафиксировала эта фраза?

Сегодня большинство исследователей склоняется в пользу того, что данная фраза является калькой с греческого μητροπολις и является результатом применения к Киеву одного из эпитетов Константинополя[495].

Служба на память освящения церкви Святого Георгия (1051 или 1053 г.) содержит фразу «от первопрестольного матери градом, Богом спасенего Киева»[496]. Аналогичную фразу употребляют и другие памятники XI–XII вв.: «Слово на обновление Десятинной церкви» и служба святому князю Владимиру[497]. По справедливому замечанию А.В. Назаренко, данная терминология тесно связана со «специфически церковным определением, употреблявшимся по отношению к первенствующим кафедрам — греч. πρωτόθρονος, πρωτοεδρος»[498].

Данные сфрагистики позволяют уточнить точку отсчета, когда старейшинство Киева отождествляется с митрополичьей кафедрой. Речь идет о митрополите Ефреме, занимавшем киевскую кафедру с 1054 по 1068 г.