От революции к тоталитаризму: Воспоминания революционера - [126]

То, чего я ожидал, случилось… В марте 1937‑го — дата важна! — в доме моих брюссельских друзей я встретил молодую женщину с расширенными от ужаса глазами. «Я боюсь поверить в то, что недавно услышала, — сказала она мне. — Один влиятельный коммунист, приехавший из Испании, зашел к моему мужу. От него я узнала, что в Барселоне готовится уничтожение нескольких тысяч анархистов и членов ПОУМ (Рабочей партии марксистского единства), подготовка идет полным ходом». Я тотчас же предупредил своих товарищей из ПОУМ. Эта представляющая непримиримое меньшинство революционная партия располагала дивизией добровольцев на фронте и сорока тысячами членов; все ее вожаки: Маурин (исчезнувший на территории, занятой франкистами), Хуан Андраде, Андрее Нин, Хулиан Горкин, Хиронелья, Жорди Аркер, Ровира — вышли из коммунистических оппозиций и высказывались о московских процессах с предельной сдержанностью, но однозначно. С Троцким их разделяли серьезные разногласия, но они по — товарищески им восхищались. Их усилиями были опубликованы ряд моих статей и брошюра «16 расстрелянных». Им были прекрасно известны методы Коминтерна, и они последовательно отстаивали рабочую демократию. Не раздавив их, компартия не смогла бы навязать Испанской республике свою тайную гегемонию. Хулиан Горкин был проездом в Брюсселе, и мы вместе пошли к руководителям Социалистического рабочего интернационала Фрицу Адлеру и Оскару Поллаку. Адлер недавно издал скорбную и толковую листовку о «судилищах над ведьмами» в Москве. Он был само уныние. Поллак ответил нам: «Что мы, по — вашему, должны сделать? Русские — хозяева положения, так как посылают оружие в Испанию!» В апреле я день за днем следил из Парижа за подготовкой кровавых майских событий в Барселоне. Публиковал свои бесполезные предупреждения в левой социалистической печати, даже североамериканской… Превосходно вооруженные силы, которые могли бы взять Сарагоссу, с неясной целью оставались в Барселоне — и Каталония не получала из России обещанного оружия. Если бы Франко напал на нее весной 1937 года, он, возможно, смог бы ее усмирить. Коммунистическая провокация была разыграна в назначенный час, 4 мая. Уличные бои. Чтобы не начинать гражданскую войну в тылу. Национальная конфедерация труда покоряется. Через несколько дней ПОУМ объявлена вне закона, ее руководители арестованы, увезены в неизвестном направлении не республиканской полицией, а полицией компартии. Я знал. что если Андрее Нин попал в руки русских, живым ему, так хорошо знающему положение в Москве, не уйти. Бесстрашный оптимист, к тому же ослабленный болезнью, он не стал скрываться.

Наш парижский комитет немедленно послал делегацию в испанскую миссию (Магдалена Паз, Фелисьен Шал — ле, Жорж Пиош) и получил леденящий душу ответ. Секретарь посольства гарантировал правосудие для всех заключенных, но добавил, с едва заметным жестом безнадежности:

— Что касается Нина…

— Что касается Нина — что?

— Ничего, ничего, я ничего не знаю, ничего не могу сказать…

Выдающийся авиатор Эдуард Сер, директор «Эр Франс» и убежденный социалист, оказывавший крупные услуги Республике и русским, отправился к советскому полпреду в Париже, Сурицу или Потемкину, не помню точно, и попросил его спасти Нина, смерть которого имела бы резонанс, чрезвычайно неблагоприятный для дела Испании. «Благодарю вас за участие, — сказал полпред. — Безотлагательно напишите краткую записку, я передам ее». Сер рассказал нам об этом. Было слишком поздно.

Наши делегации, посланные в Испанию, с трудом проследили путь Нина — до роковой черты, где его следы терялись. Запертый на уединенной вилле в окрестностях Мадрида, в Алкала де Энарес, неподалеку от аэродрома, где стояли советские самолеты, похищенный людьми в униформе Нин навсегда исчез во мраке неизвестности. Руководитель мадридской службы безопасности (социалист) и один следователь начали разбирательство, которое было тотчас же поставлено под сомнение высокопоставленными коммунистическими деятелями. Директору службы безопасности Габриелю Морону пришлось уйти в отставку, а следователь бежал. Глава правительства Ларго Кабальеро также подал в отставку, уступив власть Негрину. Нам стало известно, что старый Ларго Кабальеро отказался объявить вне закона рабочую партию, и давление коммунистов вынудило сформировать более послушное им правительство. Оставалось воскликнуть: «Испанская республика погибла!» Действительно, невозможно победить фашизм, насаждая внутри страны режим концлагерей и убивая самых энергичных и надежных антифашистов, подрывая тем самым моральный престиж демократии.

Перед Нином сошел в безвестную могилу российский социалист, инженер Марк Рейн, сын меньшевистского лидера Абрамовича, похищенный из барселонской гостиницы. За ними последовал австрийский социалист Курт Ландау. Эрвин Вольф, студент буржуазного, чешско — не — мецкого происхождения, бывший в Осло секретарем Троцкого, навестил меня в Брюсселе и сказал, что не может спокойно заниматься марксистскими исследованиями, когда революция борется за жизнь. Он отправлялся в Испанию. «Вы едете, — отвечал ему я, — навстречу неминуемой гибели». Но ему был присущ боевой оптимизм юности. Высокий лоб, тонкие черты лица, серьезность молодого теоретика, острое, но схематичное и прямолинейное мышление… Недавно он женился на молодой норвежке, дочери социалиста Кнудсена. Счастливый и уверенный в себе. В Барселоне его, естественно, арестовали. Консульства Чехословакии и Норвегии проявили в нем участие и добились его освобождения. Несколько дней спустя он был похищен на улице и исчез навсегда.