От рассвета до полудня - [138]

— Понравилось, — серьезно отвечал Мишка. — Пошли дальше.

Дед был доволен. Он сам не видел диких зверей с того дня, как, вернувшись с фронта, водил сюда Мишкиного папу, и теперь пребывал в несколько торжественном, праздничном настроении. Присели передохнуть на скамейку под старой корявой ивой. День был солнечный, тихий, на пруду кричали, хлопали крыльями утки и лебеди, вдалеке, должно быть, там, где катают ребятишек, вдруг заикал осел, на него рявкнул глухо и грозно лев, от вольера пахло звериным потом, и казалось, нет ни высокого забора, отгораживающего парк от шумных и суетных московских улиц, ни самих этих улиц с их запахом бензина, асфальта и автомобильных покрышек.

— Что же тебе еще хочется? — спросил дед, думая о том, что перед Мишкой сегодня открылся новый, неведомый и прекрасный мир и что этот день он запомнит на всю жизнь.

— Эскимо, — сказал Мишка.

— Та-ак, — разочарованно протянул дед.

Купили мороженое, съели и, взявшись за руки, не спеша пошли дальше.

— Нравится ли? — спрашивал несколько обеспокоенный дед.

— Нравится, — сдержанно и односложно отвечал Мишка.

Когда обошли весь зоопарк, опять присели на скамейку.

— Что же тебе больше всего понравилось?

Мишка внимательно посмотрел на деда и сказал:

— Ворона.

Помолчали.

— Дед, — сказал Мишка, — а сегодня не суббота?

— Сегодня среда, брат ты мой.

— Завтра будет суббота?

Мишка думал о чем-то своем, очень далеком от зоопарка.

А в субботу вечером приехали, как всегда, папа и мама, и Мишка, с таким нетерпением ждавший их и не проронивший за эти дни ни словечка про зверинец, быстро размахивая руками, рассказал вдруг обо всем: и о том, как катался на ослике, как качались на палке, подвешенной к потолку, обезьяны, как кормил медведей, и про черепах, и про слона.

Сегодня тоже суббота, а потом — Новый год. Еще неделю назад мама привезла Мишке новые елочные игрушки: коробку разноцветных стеклянных колокольчиков. Если взять такой колокольчик за проволочку и потрясти, он тихо, грустно зазвенит. Мишка пробовал — все звенят: и розовый, и синий, и желтый, один только зеленый не издает ни звука. Дед сказал:

— Брак.

Мишка принес молоток, но чинить ему колокольчик не дали и долго рассказывали, почему нельзя этого делать.

Вечером к Мишке пришел в гости Сережа, соседский мальчик, первоклассник — "первак", как звали его старшие ребята, и Мишка стал ему рассказывать:

— Сережа! Мне купили колокольчики, все они звенят, один зеленый не звенит, но его нельзя чинить молотком, потому что он сделан из окна.

— Не из окна, а из стекла, — поправил Сережа.

— Все равно, — согласился Мишка. — Давай позвоним!

И они стали звонить. Мишка вынимал колокольчики из коробки и давал их Сереже, а тот звонил до тех пор, пока не умолкли еще два колокольчика. Тогда ребята поскорее спрятали колокольчики обратно в коробку и принялись играть в поликлинику. Сережа сказал:

— Вот этот медведь заболел воспалением легких, и его надо лечить. Где градусник? Давай скорое градусник, мы его сейчас вылечим.

Мишка, округлив глаза, спросил:

— Чем заболел?

— Воспалением легких.

— Легких?

— Да.

Мишка схватил первую попавшуюся под руку игрушку и закричал:

— А вот этот синьор Помидор заболел воспалением тяжелых! — И, помолчав, как бы удивившись тому, что выпалил впопыхах, тихо добавил: — Потому что у него была тяжелая работа.

А на другой день привезли елку. Ее еще две недели назад заказали дяде Саше, возчику дачной конторы, но он все не вез и не вез, и дед с бабушкой даже начали беспокоиться, как бы им на Новый год вообще не остаться без елки. Мишка, прислушиваясь к их разговорам, насторожился и серьезно, озабоченно сказал:

— Дед, а зачем нам ждать, когда дядя Саша привезет елку?

— Что же нам делать, брат ты мои? — опросил дед.

— А давай купим такую, как у него, лошадь и сами поедем в лес.

Но дядя Саша не обманул и в пятницу привез большую елку.

— Как в московском "Детском мире", — сказал Мишка, когда елку сняли с саней и она оказалась даже выше деда.

— Красавица! — похвалила бабушка.

— Хороша, — сказал дед, уколовшись об еловые ветки, а дядя Саша так радостно улыбался, будто он сам смастерил эту елку.

Мишка стоял возле калитки и внимательно смотрел, что делает лошадь и как потом дядя Саша, взобравшись в сани, шибко покатил вдоль улицы. На дороге остались только след от полозьев да куча лошадиного помета.

— Дед, — сказал Мишка, когда дядя Саша скрылся из виду, — а зачем из лошадей сыплется такой мусор?

— Пойдем-ка, брат, домой, — ответил дед, беря елку на плечо, — много больно рассуждаешь.

Целый вечер они наряжали елку, и Мишка, глядя на нее, то и дело с беспокойством спрашивал:

— А завтра будет суббота? Правда, завтра суббота?

Ему не терпелось поскорее показать свою елку папе и маме.

И наступила суббота. Длинный это был день. Утром Мишка сидел за столом, завтракал и в ожидании больших событий возбужденно рассказывал:

— Дед, знаешь чего, знаешь чего… Самосвал как поедет задом, как поднимет кузов, как оттуда посыплется песок… — размахался руками, опрокинул чашку, пролил молоко.

— Что же ты наделал, — с досадой сказал дед. — Ведь нам от бабушки сейчас попадет!

Мишка, мгновенно посерьезнев, поглядел на деда честными круглыми глазами и сказал: